|
Это замечание, смысл которого не совсем до нее дошел, было сделано в последнюю минуту - гости уже рассаживались вокруг стола, отвоеванного у синеватых сумерек медленно разгоравшимися фонарями. Что-то радостно дрогнуло у Розмэри внутри, когда она увидела, что Дик усадил ее мать по правую руку от себя; сама она оказалась между Брэди и Луисом Кампионом. В избытке чувств она повернулась к Брэди, готовая ему довериться, но холодная искра, сверкнувшая в его глазах при первом упоминании о Дике, ясно показала, что роль исповедника не по нем. В свою очередь, она проявила непреклонность, когда он попытался завладеть ее рукой, и все время обеда они проговорили на профессиональные темы, вернее, он говорил на профессиональные темы, а она слушала с вежливым вниманием, хотя мысли ее так явно витали где-то далеко, что едва ли это могло от него укрыться. Время от времени случайно дошедшая фраза, дополненная тем, что отложилось в подсознании, помогала ей следить за сутью разговора; так иногда лишь с середины прислушаешься к бою часов, но ритм, застрявший в ушах, позволяет сосчитать пропущенные удары. 7 Воспользовавшись паузой в разговоре, Розмэри перевела взгляд туда, где между Томми Барбаном и Эйбом Нортом сидела Николь и ее каштановые, как шерсть чау-чау, волосы мерцали и пенились в свете ламп и фонарей. Розмэри прислушалась, завороженная звучным голосом, ронявшим нечастые короткие фразы. - Бедняга! Что вдруг за фантазия - распилить его пополам? - Просто мне захотелось посмотреть, что у официанта внутри. Разве вам не интересно, что у официанта внутри? - Старые меню, - смеясь, предположила Николь. - Черепки битой посуды, чаевые, огрызки карандаша. - Скорей всего, по это требует научного доказательства. И потом, пила ведь была не простая, а музыкальная, что значительно облагородило бы все дело. - А вы на ней собирались играть во время операции? - осведомился Томми. - До этого у нас не дошло. Крик помешал. Мы испугались, как бы он не надорвался от крика. - Все-таки странно, - сказала Николь. - Музыкант хочет употребить инструмент другого музыканта на то, чтобы... Обед длился уже полчаса, и за это время произошла ощутимая перемена: каждый сумел что-то отбросить - заботу, тревогу, подозрение - и теперь был только дайверовским гостем, самим собой, но в лучшем своем виде. Равнодушная или скучная мина могла быть истолкована как желание обидеть хозяев, и все наперебой старались, чтобы этого не произошло, и Розмэри, видя их старания, испытывала почти нежность ко всем, исключая Маккиско, который и тут ухитрился обособиться от остальных. Впрочем, не столько со зла, сколько из-за того, что решил закрепить вином приподнятое настроение, владевшее им в начале вечера. Своему соседу справа, Эрлу Брэди, он адресовал несколько уничтожающих замечаний о кино, соседку слева, миссис Абрамс, вообще не замечал; под конец от откинулся на спинку стула и уставился на Дика Дайвера с выражением сокрушительной иронии, но время от времени сам портил эффект попытками втянуть Дика в беседу по диагонали через стол. |
