— Ты дрянь, — внятно и громко сказал Олег. — Ты жалкое ничтожество, недостойное целовать мне ноги.

— Прости меня, прости меня за все. Я одна во всем виновата. Ты щедрый и великодушный! Я заставила тебя страдать, но я молю о прощении.

Перед тем, как подняться с проституткой в ее комнату с большим зеркалом и двуспальной кроватью, Олег выпил внизу, у буфетной стойки две стопки коньяка. Сейчас жаркая волна ударила ему в голову. Эта дрянь бросила его! Жена издевалась над ним все годы, что они состояли в браке. Ей не нравились его манеры, его неумение вести себя в обществе. Она бросала на него испепеляющие взгляды, когда он осмеливался открыть рот. А что такого ужасного он говорил? У них в деревне все так говорили. Даже его высокое назначение ничего не изменило в их отношениях.

После каждого такого спора она неделю не пускала Олега в свою спальню. После ужина она уходила к себе и демонстративно запиралась на ключ. Поначалу Олег пытался убедить ее открыть дверь, жалко переговаривался с ней через замочную скважину, умолял впустить. Она никогда не меняла гнев на милость. После этого он назло ей напивался в гостиной. Несколько раз утром она заставала его спящим прямо в кресле. Он просыпался от ее презрительного взгляда.

Тварь! Сука! Олега вновь охватил гнев, и впервые в жизни он мог его не скрывать.

— Ты заплатишь мне за все, — твердо сказал он.

Когда все закончилось, он лежал на ней, уткнувшись лицом в ее большую грудь, и плакал. Почему только сейчас, на пятом десятке, он получил то, чего желал всегда?

Проститутка ласково гладила его по голове и шептала ободряющие слова. Ее служба закончилась, когда он встал и начал одеваться. Она зевнула и повернулась спиной к зеркалу, чтобы посмотреть, не остались ли на спине следы от хлыста. Вечером она ждала еще одного клиента, у которого было несчастное детство и неудачный брак. Раз в неделю он приходил в публичный дом, чтобы его как следует отстегали кнутом.

Проститутка никогда прежде не встречалась с Олегом Червонцевым. Она не знала, что именно его мучило. Но мужчины такого типа приходили к ней каждый день. Она научилась их понимать. Поэтому ей платили так много, несмотря на ее возраст — она была старше всех в публичном доме.

У Олега Червонцева все шло наперекосяк. В отсутствие резидента он исполнял его обязанности. Поползли слухи о том, что Олега скоро вернут домой. Эти слухи достигли и ушей самого Червонцева.

Когда директор внешней разведки подписывал приказ о назначении Олега Червонцева заместителем резидента по внешней контрразведке, он сказал:

— Я ставлю перед вами четыре задачи. Во-первых, вы должны следить за действиями вражеских спецслужб, угрожающих нашей стране. Во-вторых, вы должны заняться террористами, и особенно исламистами. В-третьих, вы должны выявлять иностранных шпионов и, в-четвертых, проверять благонадежность наших людей, работающих в Сирии.

Червонцев пожал руку директору и пошел служить.

Много раз Олега Червонцева, пьяного и плохо соображающего, выводили через задний выход к машине, чтобы никто не увидел начальника в плохой форме. Опытный водитель служебной автомашины резидентуры был нем как рыба.

Тайные поездки в публичный дом в Бейруте, которые устраивал его новый сирийский друг, на чью скромность он мог полностью положиться, приободрили Олега. Кое-что в его жизни изменилось. После посещения профессионалок он приезжал на работу в приподнятом настроении.

Он был искренне благодарен подполковнику Абд аль-Хакиму. Подолгу и охотно беседовал с ним на конспиративной квартире за хорошо накрытым столом. Аль-Хаким снабжал его информацией о ситуации в высших эшелонах власти Дамаска. Червонцев рассказывал новости из Москвы. По-дружески сообщил детали программы секретного визита министра обороны. Кому-кому, а уж такому надежному человеку, как аль-Хаким, точно следовало все знать.