Главное не смотреть трупу в лицо, думаю я, с органокомплексом и телом я более-менее справился, с лицом сложнее.

Сергей, щурясь, разглядывает меня. Кажется, замечает, что я борюсь с собой. Ощущение, что меня взяли на слабо – ну что, писатель, хотел увидеть морг? Смотри.

Сергей подходит к голове трупа, берет за нижнюю челюсть, поворачивает и показывает мне трупные пятна вокруг уха. Он объясняет, что если пациент перед смертью несколько дней не вставал с кровати, то трупные пятна будут располагаться иначе, а на спине и боках появятся пролежни. Тело буквально прилипает к матрасу, покойника привозят прямо вместе с ним, их называют «наматрасниками». Замерзших зимой в сугробе называют «подснежниками».

Пока Сергей говорит, я смотрю на лицо покойника. Это мужчина за шестьдесят, седая щетина, волосы растрепаны, рот перекошен, глаза закрыты. Кожа изжелта-синяя, как кожура гниющего апельсина. Я хочу спросить, как его зовут, но стесняюсь. Мне хочется узнать, кем он был, чем занимался, но я молчу. Здесь, на столе, уже не он – это просто тело. Тут нет стыда и страданий, тут – работа. Я чувствую смятение, потому что мой мозг не может верно обработать поступающую от глаз информацию, я вижу то, что привык воспринимать как живое.

Мертвый человек выглядит как… как муляж.

Это слово вдруг возникает в мыслях, и я цепляюсь за него, начинаю перебирать воспоминания: где и когда я впервые прочел слово «муляж» применительно к трупу?

Я копаюсь в своей внутренней библиотеке.

Вот оно:

II

«Старик сидел за столом. Муляж. Неподвижный и чуть перекошенный на сторону. Розовый свет от абажура падал на широкое темное лицо, словно вырезанное из старого дерева, ввалившийся безгубый рот, остановившиеся, без блеска, глаза. И сейчас же Нунан почувствовал запах. Он знал, что это игра воображения, запах бывал только первые дни, а потом исчезал напрочь, но Ричард Нунан чувствовал его как бы памятью – душный, тяжелый запах разрытой земли».

Это цитата из «Пикника на обочине» братьев Стругацких. Главный герой романа Рэдрик Шухарт – сталкер, он водит людей на Зону, закрытую территорию, полную магнитных и гравитационных аномалий, и приносит с Зоны хабар – загадочные и иногда опасные для жизни артефакты. Одна из важных особенностей Зоны – она «оживляет» мертвецов. Однажды в дом главного героя приходит давно умерший отец, садится за стол и – просто сидит. Семья Шухарта живет дальше как ни в чем не бывало, словно покойник за кухонным столом – дело житейское. Шухарт общается с муляжом отца и выпивает с ним, хотя говорить мертвец неспособен, единственное, что он может сделать, – положить руку на стол.

«Старик медленно, деревянным движением, словно огромная кукла, поднял руку с колена и с деревянным стуком уронил ее на стол рядом со своим бокалом. Рука была темная, с синеватым отливом, сведенные пальцы делали ее похожей на куриную лапу».

Вообще, вся сцена с мертвецом из третьей части книги произвела на меня в юности неизгладимое впечатление. Я смотрю в перекошенное лицо лежащего на столе старика и думаю об отце Шухарта и о своем отце. Мое самое яркое воспоминание об отце – он пьяный сидит на кухне, неподвижный и молчаливый. Выпив водки, он сперва распалялся, был весел и разговорчив, а потом наступал момент, когда глаза его стекленели и он словно бы угасал, даже если он пытался что-то сказать, не мог произнести ни слова – только мычал.

При вскрытии у каждого трупа выдирают язык – это факт. Но если кому сказать – не поверят, звучит ведь как лобовая метафора: после смерти тебя первым делом лишают голоса.