|
- Пойдемте заглянем в вашу книгу регистрации приезжающих. Мы вернулись в мою конторку. Проходя через смежную комнатку, я старался не глядеть на полку, где среди канцелярских принадлежностей и старых журналов лежал принесенный мной футляр. - Если хотите выпить, у меня есть бутылка виски, - предложил я, радуясь про себя тому, что пока все идет благополучно. Мной словно управлял компьютер, в который правильно заложили все необходимые данные. Но все же требовалось некоторое усилие, чтобы не глядеть на полку, где лежал футляр. - Я же на службе, - протянул полисмен. - Но глоточек все же не повредит. Я отыскал в книге регистрации приезжающих запись о въезде постояльца в 602-й номер, и полисмен старательно переписал ее в свою записную книжку. История Нью-Йорка, по-видимому, наиболее верно отражена в записях этих полицейских книжек. Сочтите это, пожалуйста, интересным археологическим открытием. - Стакана, извините, нет, - заметил я, откупоривая бутылку виски. - Ничего, из горлышка сойдет, - сказал полисмен. - Лехаим, - добавил он, приветственно приподнял бутылку и основательно отхлебнул из нее. - Вы еврей? - полюбопытствовал я, когда полисмен протянул бутылку мне. - Нет. Напарник научил. А он еврей. "Лехаим". За жизнь! Это я помнил с тех пор, как посмотрел на Бродвее знаменитый мюзикл "Скрипач на крыше". - Пожалуй, последую-ка я вашему примеру, - произнес я, поднося бутылку ко рту. - Эта ночка мне еще долго сниться будет. - Ну, эта ночь - пустяки. Нам часто и похуже приходится. - Да уж, представляю себе. - Однако пора идти, - сказал полисмен. - Утром к вам пожалует инспектор. Чтоб до его прихода номер был заперт, понятно? - Передам утром моему сменщику. - Эх, ночная работа, - вздохнул полисмен. - Вы хорошо спите днем? - Прекрасно. - А вот я не могу, - он печально покачал головой. - Видите, какие круги под глазами. Я проводил его к выходу и следил, как не спеша, вразвалку подошел он к патрульной машине, вскарабкался в нее и разбудил напарника. Они медленно покатили по молчаливой пустынной улице, а я поспешил к себе, чтобы отправить телеграмму. Прозвучало по меньшей мере десять гудков, пока мне ответили. Страна в полном упадке, подумал я, ожидая. Никакого движения, никто не отвечает. - Вестерн юнион, - наконец послышалось в трубке. - Примите телеграмму в Чикаго, - сказал я, затем продиктовал адрес и по буквам фамилию адресата. - Прошу текст. - Сожалением извещаем кончине Джона Ферриса сегодня три пятнадцать тчк Прошу немедленно сообщить ваши указания тчк Друзек отель Святой Августин Манхэттен Нью-Йорк, - продиктовал я. К тому времени, когда придет ответ, Друзек уже появится в отеле, а мое дело сторона. И вовсе ни к чему, чтобы в Чикаго знали мое имя. Мне сообщили стоимость телеграммы, и я пометил ее на листке с текстом. Старина Друзек поставит ее, конечно, в счет Феррису. Глотнув еще виски, я уселся во вращающемся кресле и раскрыл Библию. |
