|
– Господи, Джинни, что случилось? Морская болезнь? У тебя? Джинни отвернулась, не желая, чтобы он видел ее такой. – Уходи! – Не будь дурочкой. Позволь помочь тебе. – Уходи, Алек. Пожалуйста. Но он не ушел. Наоборот, намочил полотенце и решительно направился к ней. Джинни почувствовала благословенный холод на лице и плечах, и это оказалось невероятным облегчением. – Как ты? – Больше ничего не осталось… – прошептала она, желая лишь одного – умереть и покончить с этим. – Сухие спазмы? – Звучит очаровательно. – Совсем как ты, любимая. Очаровательная и совершенно зеленая. Если этот горшок тебе больше не нужен… Алек, не договорив, подхватил ее на руки, понес к постели, уложил и сел рядом. На лоб Джинни легла прохладная рука. – Никак не могу поверить, что ты, прирожденный моряк, и вдруг страдаешь морской болезнью. – Это не морская болезнь. – Тогда что? Съела что то за ужином? – Нет, боюсь, что виновник – ты, если хочешь знать правду. – Я?! Алек долго недоуменно смотрел на Джинни и наконец расплылся в широкой, по мужски самоуверенной, совершенно непростительной улыбке. – Хочешь сказать, что забеременела? – Не знаю. Думаю, что да. Алек немного помедлил, размышляя: – У тебя не было месячных, по крайней мере с тех пор, как мы в первый раз любили друг друга… после того как я начал новую жизнь. Я попрошу доктора Прюитта осмотреть тебя, хорошо? – Нет. Не желаю, чтобы он что то делал со мной. Почувствовав новую волну тошноты, Джинни схватилась за живот. – О Джинни, мне так жаль. Морское путешествие и беременность… – Постараюсь выжить. – Знаю, ты слишком упряма для чего то другого. Какой у тебя срок, не знаешь? – Думаю, ты наградил меня ребенком еще до того, как мы поженились, дьявол тебя забери. – Настоящий мужчина! Неужели я настолько силен, что взял твою девственность… жаль, что не помню этого… и посеял в тебя свое семя, словно трудолюбивый фермер, и все за такое короткое время! Могуч и силен! Никаких сомнений! – Будь у меня силы, врезала бы тебе хорошенько в живот! – Ничего подобного ты не сделаешь, а вместо этого будешь спокойно лежать и отдыхать. Пойду спрошу доктора Прюитта, какая пища для тебя сейчас лучше всего, может, он сумеет дать совет, хорошо? Джинни кивнула, чувствуя себя слишком ужасно, чтобы связно думать. – С тобой ничего не случится. Я точно знаю, что делать, когда начнутся роды. – И тут же замер, нахмурив брови. – Почему я уверен, что знаю все о родах? Джинни неловко поежилась: – Думаю, ты чувствовал себя очень беспомощным, когда умерла первая жена. И как то, познакомившись с арабским лекарем, постарался научиться у него принимать роды. Какая то часть твоего мозга все помнит, и сейчас это вырвалось наружу. – Ненавижу! Ненавижу себя! – Алек с силой ударил кулаком по бедру. – Папа, что случилось? Алек оглянулся на Джинни и поманил к себе дочь: – Подойди сюда, Холли. Девочка, поколебавшись, нерешительно шагнула в каюту. – Иди сюда, – повторил Алек, похлопав себя по ноге. Малышка взобралась на колени отца, и тот прижал ее к груди. – Я слыхала, как Пиппин сказал мистеру Питтсу, что это ужасно странно, но ты стал забывать самые обыкновенные вещи, обо всем спрашиваешь, даже о том, что должно быть твоей второй натурой. Но тут он увидел меня, и лицо у него при этом… не представляешь, как смешно он выглядел! Алек грязно выругался, но тут же застыл от ужаса, не сводя глаз со своей слишком внимательной дочери. |
