|
Если она будет продолжать и впредь так себя вести, Алек, несомненно, превратится в настоящего тирана. Не в ее характере становиться хныкающим, трусливым, истеричным созданием, целиком и полностью зависящим от мужа. Нет, никогда! Она не сделает этого! Ни для одного мужчины на свете! Джинни распрямила плечи и, выйдя из спальни, решительно направилась по длинному коридору к парадной лестнице, злобно улыбнувшись особенно отвратительному предку, чей портрет в полный рост висел на стене, над перилами. Она переступила порог, замерла и оставалась неподвижной, пока Алек, стоявший к ней спиной, не повернулся. При виде жены глаза его расширились, а пальцы, сжимавшие ножку бокала, побелели. Будь на ней шапка, Джинни казалась бы совершенным мальчишкой! Именно так она выглядела, когда Алек впервые увидел ее на борту «Пегаса». Нет… не совсем. Груди стали больше, набухли, и даже свободная куртка не могла этого скрыть. Нет, на мальчика она не походила! – Добрый вечер, – приветствовала Джинни, и напряжение, звучавшее в этом тихом голосе, заставило Алека мгновенно ощетиниться. – Ты немедленно вернешься в спальню и переоденешься, – спокойно приказал он. Подбородок Джинни поднялся еще на четверть дюйма. – Нет. Глаза Алека зловеще сверкнули, челюсти сжались. – Я уже говорил, что думаю о твоей привычке носить мужской костюм. Или предпочитаешь забыть о моих словах? А может, веришь, что по прежнему удастся играть мной? Обращаться как со слабовольным идиотом? – Играть? О чем ты? – Прекрасно понимаешь! Мягкая и покорная, и все это ложь, до последнего стона, срывающегося с этих прелестных губок, когда я беру тебя. Дни, когда вы правили мной железной рукой в бархатной перчатке, окончены, мадам. А теперь либо ты снимешь сама эту одежду, либо я сделаю это за тебя. Это правда, она была мягкой и податливой, но… – Это не ложь, Алек. Ты нуждался во мне, и я просто старалась стать такой, какой ты меня видел. Я ни за что не стала бы превращать тебя в орудие для достижения собственных целей и сомневаюсь, что это было возможно, даже если бы память не вернулась к тебе. Он хищно ощерился, и выражение злобы почти уничтожило красоту черт. Джинни едва не отвернулась. – Почему, – задумчиво протянул он, – почему я женился на тебе? Увидел что то вроде вызова… безмозглую девчонку, которой нужно указать ее место? Иногда мне самому трудно понять причины. – Я думала, что ты лю… что я тебе небезразлична. Алек, смеясь, покачал головой и осушил бокал с шерри: – Насколько припоминаю, я вел себя как рыцарственный дурак, чувствовал, что обязан защищать тебя, оберегать, особенно после смерти твоего отца. Ты была одинока и беспомощна. – Вовсе нет! – Разве? Ты была близка к разорению, и, как умная, расчетливая женщина, признала это сама, и… – И поспешила выйти за богатого, влиятельного лорда? – Да, в уме тебе не откажешь! Ты так и сделала! Получила мужа, готового заботиться о тебе, осыпать драгоценностями, купить столько платьев, сколько пожелаешь! Правда, сама ты неспособна выбрать наряд, который не выглядел бы обносками пугала, но муж всегда придет на помощь, не так ли? – Я не нуждаюсь ни в твоей помощи, ни в твоей жалости, Алек. Однако твой вкус в одежде действительно безупречен. – Ошибаешься, Джинни, тебе нужны моя жалость и защита, потому что я мужчина, которого воспитывали в понятиях долга и чести. – Как ты можешь быть одновременно благородным и жестоким, Алек? Странное сочетание. |
