|
.. Ну — и день отъезда мы решим. — Сипягин взял руку Нежданова. — И знаете что? — прибавил он, понизив голос и искоса поставив голову. — Если вы нуждаетесь в задатке... Пожалуйста, не церемоньтесь! Хоть месяц вперед! Нежданов просто не знал, что отвечать, — и с тем же недоуменьем глядел на это светлое, приветное — и в то же время столь чуждое лицо, которое так близко на него надвинулось и так снисходительно улыбалось ему. — Не нуждаетесь? а? — шепнул Сипягин. — Я, если позволите, вам это завтра скажу, — произнес наконец Нежданов. — Отлично! Итак — до свиданья! До завтра! — Сипягин выпустил руку Нежданова и хотел было удалиться ... — Позвольте вас спросить, — промолвил вдруг Нежданов, — вы вот сейчас сказали мне, что уже в театре узнали, как меня зовут. От кого вы это узнали? — От кого? Да от одного вашего хорошего знакомого и, кажется, родственника, князя... князя Г. — Флигель-адъютанта? — Да; от него. Нежданов покраснел — сильнее прежнего — и раскрыл рот... но ничего не сказал. Сипягин снова пожал ему руку, только молча на этот раз — и, поклонившись сперва ему, а потом Паклину, надел шляпу перед самой дверью и вышел вон, унося на лице своем самодовольную улыбку; в ней выражалось сознание глубокого впечатления, которое не мог не произвести его визит. IV Не успел Сипягин перешагнуть порог двери, как Паклин соскочил со стула и, бросившись к Нежданову, принялся его поздравлять. — Вот какого ты осетра залучил! — твердил он, хихикая и топоча ногами. — Ведь это ты знаешь ли кто? Известный Сипягин, камергер, в некотором роде общественный столп, будущий министр! — Мне он совершенно неизвестен, — угрюмо промолвил Нежданов. Паклин отчаянно взмахнул руками. — В том-то и наша беда, Алексей Дмитрич, что мы никого не знаем! Хотим действовать, хотим целый мир кверху дном перевернуть, а живем в стороне от самого этого мира, водимся только с двумя—тремя приятелями, толчемся на месте, в узеньком кружке... — Извини, — перебил Нежданов, — это неправда. Мы только с врагами нашими знаться не хотим, а с людьми нашего пошиба, с народом, мы вступаем в постоянные сношения. — Стой, стой, стой, стой! — в свою очередь, перебил Паклин. |
