|
Паклин привел ее в свою скромную квартиру. Горбатая сестра, с которой он жил, вышла навстречу гостье из—за перегородки, отделявшей крохотную кухню от такой же передней. — Вот, Снапочка, — промолвил он, —рекомендую, большая моя приятельница; дай—ка нам поскорее чаю. Машурина, которая не пошла бы к Паклину, если б он не упомянул имени Нежданова, сняла шляпу с головы — и, поправивши своей мужественной рукой свои по—прежнему коротко остриженные волосы, поклонилась и села молча. Она так вовсе не изменилась; даже платье на ней было то же самое, как и два года тому назад, но в глазах ее установилась какая—то недвижная печаль, которая придавала нечто трогательное обычно суровому выражению ее лица. Снандулия побежала за самоваром, а Паклин поместился против Машуриной, слегка похлопал ее по колену и понурил голову; а когда хотел заговорить, принужден был откашляться: голос его прервался, и слезинки сверкнули на глазах. Машурина сидела неподвижно и прямо, не прислоняясь к спинке стула, и угрюмо смотрела в сторону. — Да, да, — начал Паклин, — были дела! Гляжу на вас и вспоминаю... многое и многих. Мертвых и живых. Вот и мои переклитки умерли... да вы их, кажется, не знали; и обе, как я предсказывал, в один день. Нежданов... бедный Нежданов!.. Вы ведь, вероятно, знаете... — Да, знаю, — промолвила Машурина, все так же глядя в сторону. — И об Остродумове тоже знаете? Машурина только кивнула головою. Ей хотелось, чтобы он продолжал говорить о Нежданове, но она не решилась просить его об этом. Он ее понял и так. — Я слышал, что он в своем предсмертном письме упомянул о вас. Правда это? Машурина не тотчас отвечала. — Правда, — произнесла она наконец. — Чудесный был человек! Только не в свою колею попал! Он такой же был революционер, как и я! Знаете, кто он, собственно, был? Романтик реализма! Понимаете ли вы меня? Машурина бросила быстрый взгляд на Паклина. Она его не поняла — да и не хотела дать себе труд его понять. Ей показалось неуместным и странным, что он осмеливается приравнивать себя к Нежданову, но она подумала: „Пускай хвастается теперь“. (Хоть он вовсе не хвастался — а скорей, по его понятиям, принижал себя.) — Меня тут отыскал некто Силин, — продолжал Паклин, — Нежданов тоже писал к нему перед смертью. Так вот он, этот самый Силин, просил: нельзя ли найти какие—нибудь бумаги покойного? Но Алешины вещи были опечатаны. |
