|
— Басанов человек с характером твердым; он никого не выдаст. А что до осторожности... знаете что? Не всякому дано быть осторожным, господин Паклин! Паклин обиделся и хотел было возразить, но Нежданов остановил его. — Господа! — воскликнул он, — сделайте одолжение, бросимте на время политику! Наступило молчание. — Я сегодня встретил Скоропихина, — заговорил наконец Паклин, — нашего всероссийского критика, и эстетика, и энтузиаста. Что за несносное создание! Вечно закипает и шипит, ни дать ни взять бутылка дрянных кислых щей... Половой на бегу заткнул ее пальцем вместо пробки, в горлышке застрял пухлый изюм — она все брызжет и свистит, а как вылетит из нее вся пена — на дне остается всего несколько капель прескверной жидкости, которая не только не утоляет ничьей жажды, но причиняет одну лишь резь... Превредный для молодых людей индивидуй! Сравнение, употребленное Паклиным, хотя верное и меткое, не вызвало улыбки ни на чьем лице. Один Остродумов заметил, что о молодых людях, которые способны интересоваться эстетикой, жалеть нечего, даже если Скоропихин и собьет их с толку. — Но помилуйте, постойте, — воскликнул с жаром Паклин, — он тем более горячился, чем менее встречал себе сочувствия, — тут вопрос, положим, не политический, но все—таки важный. Послушать Скоропихина, всякое старое художественное произведение уж по тому самому не годится никуда, что оно старо... Да в таком случае художество, искусство вообще — не что иное, как мода, и говорить серьезно о нем не стоит! Если в нем нет ничего незыблемого, вечного — так черт с ним! В науке, в математике, например: не считаете же вы Эйлера, Лапласа, Гаусса за отживших пошляков? Вы готовы признать их авторитет, а Рафаэль или Моцарт — дураки? И ваша гордость возмущается против их авторитета? Законы искусства труднее уловить, чем законы науки... согласен; но они существуют — и кто их не видит, тот слепец; добровольный или недобровольный — все равно! Паклин умолк... и никто ничего не промолвил, точно все в рот воды набрали — точно всем было немножко совестно за него. Один Остродумов проворчал: — И все-таки я тех молодых людей, которых сбивает Скоропихин, нисколько не жалею. „А ну вас с богом! — подумал Паклин. — Уйду!“ Он пришел было к Нежданову с тем, чтобы сообщить ему свои соображения насчет доставки „Полярной звезды“ из-за границы („Колокол“ уже не существовал), но разговор принял такой оборот, что лучше было и не поднимать этого вопроса. |
