|
– Мы так хорошо уживаемся, – продолжала она, – что ни одной из нас не будет легко примириться с переменой в нашей жизни. В мои лета для меня это будет тяжелее, чем для вас. Что я буду делать, Грэс, когда настанет день для разлуки с моей приемной дочерью? Мерси вздрогнула и опять повернулась лицом к леди Джэнет. Следы слез были на ее глазах. – Зачем мне оставлять вас? – спросила она с испугом. – Наверно, вы это знаете! – воскликнула леди Джэнет. – Право, не знаю. Скажите мне зачем. – Просите Ораса сказать вам. – Последний намек был так прям, что его нельзя было не понять. Голова Мерси опустилась. Она начала опять дрожать. Леди Джэнет посмотрела на нее с крайним изумлением. – Не случилось ли чего нибудь неприятного между Орасом и вами? – спросила она. – Нет. – Знаете ли вы свое сердце, милое дитя? Конечно, вы не подали надежды Орасу, не любя его? – О, нет! – Между тем… Первый раз Мерси осмелилась перебить свою благодетельницу. – Любезная леди Джэнет, – кротко возразила она, – я не тороплюсь выходить замуж. Еще много времени впереди, рано говорить об этом. Вы, кажется, что то хотели мне сказать, что же? Нелегко было смутить леди Джэнет Рой. Но этот последний вопрос просто заставил ее замолчать. После всего, что произошло, ее молодая компаньонка не имела ни малейшего подозрения о том предмете, о котором им надлежало рассуждать. "Как рассуждают о браке молодые женщины в настоящее время? " – думала старушка, совершенно не зная, что сказать. Мерси ждала со своей стороны с величайшим терпением, которое только увеличивало затруднительность положения. Молчание скоро угрожало прервать разговор внезапно и преждевременно, когда дверь библиотеки отворилась и слуга, с маленьким серебряным подносом в руке, вошел в комнату. Возрастающее раздражение леди Джэнет внезапно выбрало себе в жертву слугу. – Что вам нужно? – спросила она резко. – Я не звонила. – Письмо, миледи. Посланный ждет ответа. Слуга подал поднос, на котором лежало письмо, и ушел. Леди Джэнет с удивлением узнала почерк на адресе. – Извините меня, душа моя, – сказала она с своей обычной вежливостью, прежде чем распечатала конверт. Мерси ответила, что подобает в этом случае, и отошла на другой конец комнаты, вовсе не думая, что это письмо приведет к кризису в ее жизни. Леди Джэнет надела очки. – Странно, что он уже возвратился, – сказала она, – бросив пустой конверт на стол. Написавший письмо был не кто иной, как тот человек, который читал проповедь в капелле приюта. В письме говорилось следующее: "Любезная тетушка! Я возвратился в Лондон раньше срока. Друг мой ректор сократил свой отдых и приступил в своим обязанностям в деревне. Я боюсь, что вы будете бранить меня, когда узнаете о причинах, ускоривших мое возвращение. Чем скорее признаюсь я вам, тем легче будет мне на сердце. Кроме того, у меня есть особая цель желать увидеть вас, как можно скорее. Могу я прийти вслед за моим письмом в Мэбльторнский дом? И могу ли я представить вам особу, совершенно постороннюю, в которой я принимаю участие? Пожалуйста, скажите да посланному, и вы обяжете вашего любящего племянника Джулиана Грея". Леди Джэнет опять подозрительно посмотрела на ту фразу в письме, где упоминалось об «особе». Джулиан Грэй был единственный ее племянник, оставшийся в живых, племянник любимой сестры, которой она лишилась. Он занимал бы не весьма высокое положение в уважении тетки, которая смотрела на его мнения о политике и религии с сильнейшим отвращением, если бы не его замечательное сходство с матерью. Это говорило в его пользу в глазах старушки, этому способствовала также гордость, внушаемая известностью, которую молодой пастор достиг как писатель и проповедник. |
