Казалось — еще немного, и появится Наталья в белой одежде, босая, с блаженной и пустой улыбкой на лице, залитом кровавыми слезами…

Авдей затряс головой, закрестился.

— Да воскреснет Бог, да расточатся врази его…

Теперь он знал: связь между ним и убийцей его господина существует на самом деле. Это ему не примстилось, не померещилось. Странная нить протянута от Натальи Фирсовой к Авдею Андрееву, и следуя по этой нити, Авдей отыщет колдовку.

В этот день он со стрельцами углубился в лес и проплутал там, как ни странно, два дня, прежде чем показалась впереди хижина отшельника.

Никакой колдовки здесь, разумеется, не сыскалось, однако старичок отшельник охотно вышел навстречу новым гостям и провел с ними время в тихих, душеспасительных беседах.

Говорил он немного и не всегда понятно, однако Авдей слушал жадно.

Иногда в странных речах старца проскальзывали намеки на гостей, что побывали у него совсем недавно, а пару раз он обмолвился о молитве за умерших.

— Как к умершему отнестись, — бормотал старец, — вот ведь о чем спрашивал… Не как разыскать, не как убить… Убить? Для чего это? Мне отмщение, и Аз воздам… Разве таков счет у Господа, чтобы один человек отыскал другого и предал его лютой смерти? Вот барсук бежит и нюхает, а что он унюхал… или мышь полевая…

Старик замолчал надолго, размышляя над великими тайнами природы. Он читал этот лес, как священную книгу, усматривая в каждом малейшем движении живой жизни ярчайшее свидетельство Божьего промысла о Своей твари.

Но выразить все это словами было ему не под силу. Как живой, трепетный сосуд, вмещал в себя старый отшельник все эти удивительные откровения и не переставал восхищаться ими.

А вот внятной человеческой речи для своих чувств не находил. Авдей однако чуял: сейчас он услышит нечто, ради чего и внимает всей этой беседе.

Отшельник вздохнул от тихого, переполняющего его счастья и продолжил так:

— А вот молитва — она по всему миру распространяется, точно круги по воде, и затрагивает и воздух, и духов злобы поднебесной тревожит, и душ сродников наших умерших касается легкими перстами… Кого жжет печаль — тому прохладой покажется, кому от одинокого бытия холодно — того согреет. Великая, теплая молитва наша… И вот умер один человек, не святой человек, но хороший — где он теперь, спрашивает меня, в раю или в аду? И можно ли к нему обращаться?

Отшельник вдруг засмеялся — заквохтал, как крошечная старенькая птичка.

Улыбнулся и Авдей, хотя на сердце у него было невесело.

— Вот как он спросил… А знаешь, мнится мне, добрый человек, что женщина это была, — неожиданно сказал отшельник. — Глупая женщина. Душа у нее умнее, чем она сама. Вот беда так беда! А она — «в раю или в аду», вот что знать непременно желает!..

Этот разговор немного смутил Авдея. Из невнятных речей отшельника выходило, что Наталья здесь была и, более того, интересовалась у святого человека возможной посмертной участью боярина. Для чего это ей? Чтобы вернее во ад его вогнать? «Так ведь все, — злорадно думал Авдей, — не властна ты больше над моим боярином! Душа его в Божьих руках, а тело — в земле…»

— А куда они пошли, отец? — допытывался Авдей у старца.

Тот кивал головой то в одну сторону, то в другую. И если верить общему смыслу происходящего, то Неделька с беглянкой уходил еще дальше на север, пробираясь лесами к архангельскому тракту.

И преследователи продолжили свою бесконечную погоню…

Глава одиннадцатая

Церковь Успения

Маленькая церковь Успения Пресвятой Богородицы стояла неподалеку от дома Флора и Лавра.