Ей было больно от самого присутствия Той. От того, что муж расписывал даже ей, какая Та несчастная    брошенная, детей нет, одиночество. Вообще оттого, что муж любил Ту    просто вообще любил, и Ивик это знала. Что по сравнению с этим какие то телодвижения? Что они меняют? Неужели Бог это воспринимает иначе?

 Если настроиться так, что это все равно, что ревность    нехорошее чувство, то тогда почему бы не позволить ему и интимную жизнь с другой? Если другую можно любить так же, как ее, Ивик?

   Я ведь оставила его сразу, отец Аллин. Сразу же ушла. Понимаете, я не хотела причинять боль мужу.

   Если бы вы не хотели причинять боль Господу...   пробормотал Аллин. Ивик подумала, что дальнейший разговор уже понятен и не имеет смысла. Она    как всегда в разговорах с хорошими священниками    уже ощутила свою вину и неправильность.

 Она смотрит на все это с неверной, чисто человеческой точки зрения. Ее боль, боль Марка, боль Кельма. Переживания, чувства. Дети. Семья.

А нужно смотреть    с точки зрения Господа. Есть ли нарушение заповедей. Не оскорбила ли она Господа. Не пошла ли против церкви и ее заветов.

А их, людишек, боль    не имеет особого значения. Мало ли отчего им может быть больно и обидно    скорее всего, от собственных грехов.

 Она не помнила толком дальнейшего разговора. Да и не было больше сказано ничего существенного. Кроме все того же    молиться, молиться за себя, за Марка, за семью, за Кельма... Но она уже много молилась. Больше, она чувствовала, просто и не в силах. Молитвы должны помогать. Раз не помогают, значит, что то неправильно. А что    непонятно.

 Ивик передала разговор Кейте. Не выдержала напряжения, заплакала. Ивик ненавидела это    плакать при посторонних. Сдерживалась, вытирала слезы. Кейта выслушала и обняла ее.

   Я же действительно совсем не думала о Боге,   пробормотала Ивик.

   Слушай, милая... я тебя прошу    перестань. Ты ни в чем не виновата.

 Ивик теперь уже разрыдалась, ткнувшись носом в плечо Кейты.

   Это безумие какое то,   сказала Кейта,   ты сама не чувствуешь? Освободись наконец от этого! Перестань мучить себя. Мало того, что тебя другие мучают?

   Но как же Аллин...

   Аллин    просто человек. Такой же, как все.

   Но ведь он не просто. Он монах. Он всю жизнь посвящает... Он должен знать. Лучше, чем мы.

   Ничего он не знает. Я тоже раньше думала, что знает. Что все они что то такое знают. Так вот    это не так. Дело даже не в том, что он ничего не знает о жизни и о людях. Дело в том, что он и о Боге то ничего не знает.

 Кейта, не выпуская Ивик из объятий, вывернулась и вытащила из кармана носовой платок. Вытерла Ивик нос, как маленькой.

   Успокойся, девочка. Все просто. Марк действительно тебя любил. И для него это было    лучшее в мире. Святое, светлое чувство. Да, быть с тобой    трудно. Ты гэйна. Можешь погибнуть, стать инвалидом. Ты не принадлежишь себе    ты живешь для Дейтроса. Марк это знал. И он был готов, он тянул... а потом    сломался. Так это и бывает. При чем здесь твоя вина? Ты делала все, что могла, ты была прекрасной женой, и ради Марка ты отказалась от другой любви. Но ты живешь для Дейтроса. Мы все, гэйны, живем для него, и это главное в нашей жизни. Ты не для себя завербовалась на Триму, не для себя рискуешь    между прочим, больше, чем в патруле. Марк знал, что это есть в твоей жизни, и он был на это согласен. А потом ему    надоело.