|
.. Просто потому что не причаститься было бы дико, что бы подумали окружающие? У Ивик кружилась голова, она молилась, чтобы внутренне не осуждать Марка. Это не ее дело. У каждого человека есть грехи, и у нее тоже. Она не смеет осуждать мужа... Ивик чувствовала унижение. Будто церковь это не путь к Богу, а путь некоего мазохистского послушания мужу, каким бы тот ни был и как бы себя ни вел. Но это чувство унижения было, вероятно, неправильным, оно было от гордыни, от недостаточного смирения. Ивик молилась о смирении. Молитвами удавалось настроить себя на жертвенный, смиренный лад. Пусть делает, что хочет... ему виднее. Это его отношения с людьми и Богом. Ивик будет выполнять свой долг верной, любящей жены... да хотя бы ради Христа! Ведь она же христианка.
И она давала брачный обет. То же самое, что присяга гэйна как можно нарушить? Но с присягой гэйна было как то проще: работай, подчиняйся командованию, выполняй свой долг. Всегда понятно, в чем он заключается. Ивик пыталась найти себе постоянного духовника и подчиниться ему. В Майсе был батюшка, которому она исповедовалась после всего, и к которому постоянно ходила. Но он как то не стремился в духовники. Выслушает, даст какой нибудь совет без особых претензий. А потом его перевели далеко... В миссии же на Триме хойта часто менялись, невозможно два раза поговорить с одним и тем же. Говорили они разное. После некоторых разговоров оставалась тошнотворная пустота. Другие вызывали у Ивик приступы покаяния. Покаяние заключалось в том, что ей очередной раз открывали глаза на собственную вину, и тем давали надежду исправиться. Ивик не сомневалась в том, что виновата но ей важно было понять, в чем именно. Чтобы исправить, наконец то дать Марку то, чего ему не хватает и залатать разрывы, залечить раны, нанесенные их семье. Некоторые священники могли талантливо объяснить, в чем она виновата, и как именно нужно каяться и исправлять. Со временем, правда, надежда на исправление все таяла. Да и логично церковь ведь вовсе не учит тому, как улучшить жизнь, как добиться любви. Церковь восстанавливает отношения с Богом, а для этих отношений важно осознание собственной греховности. Ивик совершенно запуталась. Она обнаружила, что может вполне сознательно управлять советами священника. Раньше она делала это случайно. Если приходила на исповедь с новыми мыслями о своей особой вине, о своей гордыне и плохом отношении к Марку, излагала все это то и получала в ответ проповедь о том, как важно справиться с гордыней и как нужно любить ближнего. Если ничего такого не говорила, а просто излагала факты, священник говорил что то другое. Например, предлагал ей простить мужа. Это была новая постановка вопроса ее не обвиняли, а предлагали простить. Признавали ее моральную высоту. Но ей не нужно было прощать она и не обвиняла Марка, она во всем винила себя. От этого не было легче и лучше. Ивик научилась заранее предвидеть, что скажет тот или иной священник. Все они говорили что то умное, мудрое, глубокое и все эти советы ни на йоту в итоге не приближали ее ни к разрешению проблем, ни хотя бы к умиротворению и внутреннему покою. Советовали молиться, обещали молиться за нее но молитвы тоже ничего не меняли. Может быть, думала Ивик, проблемы дейтрийских священников в целибате? Как и в наиболее многочисленной конфессии Тримы, в Дейтрийской церкви издавна был принят целибат. Даже после Катастрофы, когда рождаемость стала принципиальным вопросом, целибат не отменили. Следование традициям тогда было еще более принципиально. Может быть, священник понятия не имеет о семейной жизни, оттого и не может дать совета? Ивик пошла в церковь православную в Питере, где работала. |
