Как бы то ни было, в обозримом будущем балы здесь устраивать не планировалось. На длинных столах между колоннами лежали кипы карт, некоторые настолько большие, что свешивались с краев. Стеллажи, тянущиеся вдоль стен, были забиты маловажными отчетами, которые не было нужды хранить под замком или запоминать и сразу же сжигать. В дальнем конце зала стоял широкий письменный стол Бергитте, почти полностью заставленный корзинами, большинство из которых были доверху наполнены бумагами. Будучи Капитан-Генералом, она располагала собственным кабинетом, однако как только она обнаружила Зал Карт, решила, что карта на полу слишком хороша, чтобы пренебрегать ею.

Небольшой деревянный диск, выкрашенный в красный цвет, отмечал ту точку на городской стене, где только что был отражен штурм. Проходя мимо, Бергитте подняла его и бросила в круглую корзинку на столе, полную таких же дисков. Илэйн покачала головой. Корзинка, конечно, маленькая, но если одновременно будет происходить столько штурмов, что понадобятся все диски…

– Миледи Бергитте, вот отчет о доступном нам фураже, как вы просили, – сообщила седая женщина, протягивая листок, исписанный аккуратными строчками. На лифе ее опрятного коричневого платья был вышит некрупный Белый Лев. Пятеро других писарей продолжали работу, скрипя перьями. Этим людям мастер Норри доверял больше всех, а госпожа Харфор лично отобрала полдюжины курьеров, которые стояли вдоль стены, одетые в красно-белые ливреи, – действительно проворные юнцы, еще совсем мальчишки. Один из них начал было кланяться, а потом вдруг остановился и покраснел. Бергитте решила вопрос, касавшийся формальностей этикета, очень просто. Как по отношению к себе, так и по отношению к остальной знати. Работа – прежде всего. И все те, кому это не по душе, пусть держатся подальше от Зала Карт.

– Благодарю вас, госпожа Анфорд. Я взгляну на него позже. Не могли бы вы и все остальные немного подождать за дверью?

Госпожа Анфорд быстро собрала всех курьеров и остальных писцов, дав им время лишь на то, чтобы закрыть чернильницы и дописать до точки. Никого такая просьба не удивила. Все привыкли, что порой необходима полная секретность. Илэйн слышала, что Зал Карт иногда называли Залом Секретов, хотя ничего особо секретного тут не хранилось. Все, что имело какое-то отношение к тайне, было заперто на замок в ее покоях.

Пока курьеры и писари друг за другом покидали комнату, Илэйн подошла к одному из длинных столов, на котором была развернута карта Кэймлина и его окрестностей как минимум на пятьдесят миль в каждом направлении. На нее была нанесена даже Черная Башня – квадрат, лежащий менее чем в двух лигах к югу от города. Опухоль на теле Андора, от которой никак не избавиться. Илэйн все еще иногда направляла туда через порталы отряды Гвардейцев, чтобы разведать обстановку, однако место было настолько большим, что Аша’маны могли делать там все, что им заблагорассудится. Булавки с эмалированными головками символизировали восемь лагерей Аримиллы, окружающих город, а небольшие разномастные металлические фигурки – остальные лагеря. Искусно отлитый из золота сокол, чуть больше мизинца Илэйн, отмечал место, где расположились Гошиен. Или, вернее, располагались до последнего времени. Ушли ли они уже? Она убрала сокола в поясной кошель. Авиенда – настоящий сокол. Стоящая у противоположного конца стола Бергитте вопросительно выгнула бровь.

– Они ушли или как раз уходят, – пояснила Илэйн. Они снова встретятся. Авиенда ушла не навсегда. – Ранд отправил их куда-то. Куда – не знаю, чтоб он сгорел.

– А я-то недоумевала, почему с тобой нет Авиенды.

Илэйн положила палец на бронзового всадника, высотой где-то с ее ладонь, обозначавшего стоянку в нескольких лигах к западу города:

– Кто-то должен взглянуть, что творится лагере Даврама Башира. Узнать, не уезжают ли салдэйцы тоже.