– Мы все слышали, – подтвердил Конайл, высокий, тощий юноша в красном шелковом камзоле. У него были смеющиеся глаза и нос, похожий на орлиный клюв. Пару месяцев назад он отметил свой шестнадцатый день рождения. Он гордо вышагивал, любовно поглаживая рукоять меча, но на самом деле и мухи не мог обидеть. Ребячество – не лучшая черта для Верховной Опоры. – И никто из нас не смог спокойно ждать, что нам сообщат, когда Луан и остальные присоединятся к нам. Эти двое всю дорогу бежали.

Он взъерошил волосы двум мальчишкам, пристроившимся рядом, – Перивалю Мантиру и Бранлету Гильярду. Последний наградил его хмурым взглядом и пятерней пригладил волосы. Периваль покраснел. Не слишком еще высокий, но уже симпатичный – ему было всего двенадцать. Бранлет был лишь на год старше него.

Илэйн вздохнула, потому что не могла приказать им уйти. Эти дети – а всех их можно было назвать детьми, учитывая поведение Конайла, – Верховные Опоры своих Домов и, вместе с Дайлин, самые важные ее союзники. Ей хотелось знать, откуда им известно о цели поездки Дайлин. Это предполагалось держать в секрете, пока сама Илэйн не узнает, какие новости придут из двух заветных лагерей. Еще одно занятие для Рин. Непроверенные слухи, неправильные слухи не менее опасны, чем шпионы.

– Так где Авиенда? – требовательно повторила Каталин. Как ни удивительно, Авиенда очень ее заинтересовала. Очаровала – куда более подходящее слово. Помимо всего прочего, девчонка настаивала, чтобы Авиенда научила ее обращаться с копьем!

– Так что же, миледи, – проговорил Конайл, направляясь к кувшину, чтобы наполнить бокал вином, – когда они присоединятся к нам?

– Плохие новости состоят в том, что они не станут этого делать, – спокойно ответила Дайлин. – Хорошие новости – все они отклонили предложение присоединиться к Аримилле.

Женщина громко закашляла, когда Бранлет потянулся за кувшином с вином. Его щеки вспыхнули, и он схватил другой кувшин, будто тянулся именно за ним. Верховная Опора Дома Гильярд оставался мальчишкой, несмотря на меч, висевший у него на бедре. Периваль тоже носил меч, волочащийся за ним по плитам пола и казавшийся слишком большим; однако он уже взял свое молоко. Наливая себе вина, Каталин усмехнулась, глядя на мальчиков, однако ее снисходительная улыбка погасла, когда девушка почувствовала на себе взгляд Дайлин.

– Так, значит, эту пареную репу вы называете хорошими новостями, – подытожила Бергитте. – Чтоб мне сгореть, если это не так. Вы приносите тощую белку и выдаете ее за жаркое!

– Как всегда, тонкое чувство юмора, – сухо откликнулась Дайлин. Обе женщины мрачно воззрились друг на друга. Руки Бергитте сжались в кулаки, пальцы Дайлин задумчиво теребили висящий на поясе кинжал.

– Никаких перепалок, – приказала Илэйн, заставив свой голос звучать жестче. Злость, наполнявшая узы, сильно помогла. Временами она боялась, что эта парочка вот-вот накинется друг на друга. – Сегодня я не собираюсь терпеть ваши перебранки.

– Где Авиенда?

– Ушла, Каталин. Что еще тебе удалось узнать, Дайлин?

– Куда ушла?

– Далеко, – спокойно отозвалась Илэйн. Саидар не саидар, ей хотелось залепить девчонке пощечину. – Дайлин?

Старшая женщина сделала глоток вина, чтобы прекратить игру в гляделки с Бергитте. Подойдя к Илэйн, она взяла серебряный мечник, перевернула его, а затем поставила на место:

– Аэмлин, Арателле и Пэливар пытались убедить меня заявить о своих притязаниях на трон, однако они были не так непреклонны, как во время последней нашей беседы. Думаю, мне почти удалось убедить их в том, что я не стану этого делать.

– Почти? – слова Бергитте были пронизаны сарказмом.