– Он отпустил, – сообщил Логайн, словно внезапно переметнулся на сторону Кадсуане.

– Я знаю, – ответила та. Аша’ман удивленно повернул к ней голову.

– Вы с Мин, если ей так хочется, можете разбираться друг с другом сами, – произнес Ранд, направляясь к двери. – Но не вздумай угрожать ей.

Да, ответил он мысленно. Мы сможем умереть в Тармон Гай’дон.

Золотой журавль

Безумцу? прошептал Льюс Тэрин. Считаешь, я безумнее тебя? И он разразился диким хохотом.

Нандера время от времени оглядывалась через плечо на Ранда. Высокая мускулистая женщина, чьи седые волосы были спрятаны под коричневую шуфа, командовала всеми Девами Копья, по крайне мере по эту сторону Стены Дракона, однако она пожелала лично возглавить его телохранительниц. В ее зеленых глазах – единственное, что не скрывала черная вуаль, на смуглом лице сложно было что-то прочесть. И тем не менее Ранд не сомневался, что она беспокоится из-за того, что он не стал ставить защиту от дождя. Девы замечали все необычное. Остается только надеяться, что Нандера не станет высказываться на этот счет.

Ты должен верить мне, проговорил Льюс Терин. Верь мне. О Свет, я обращаюсь к голосу у себя в голове! Я, должно быть, и впрямь сошел с ума.

Нандера и ее отряд из пятидесяти Дев с опущенными на лицо вуалями двигались практически плечом к плечу и образовывали вокруг Ранда широкое кольцо. Они вонзали копья в каждого троллока и Мурдаала, мимо которого проходили, небрежно перешагивая через гигантские отрубленные конечности, головы с клыками, рогами и оскаленными зубами. Иногда троллоки принимались стонать или пытаться отползти прочь, а то и с ревом бросались на них – но конец оставался неизменным. Троллоки все равно что бешеные псы. Либо ты их убьешь, либо они тебя. Никаких переговоров, пленных или компромиссов.

До сих пор дождь удерживал большую часть падальщиков на расстоянии, но теперь повсюду слышалось хлопанье крыльев воронья. Их черные перья влажно поблескивали. И даже если среди них и были Глаза Темного, это нисколько им не мешало садиться на трупы и выклевывать глаз троллоку или урвать какой-нибудь другой лакомый кусок. Разодранные на части тела предлагали птицам богатое пиршество. Но ни одной птицы не было видно на мертвых Мурдаалах, и если троллок лежал неподалеку, вороны тоже облетали его стороной. В этом нет ничего странного, такое поведение нужно лишь рассматривать как предупреждение. Видимо, запах Мурдаалов птицам не нравился. Кровь Мурдаала разъедает даже сталь, если не обтирать ее слишком долго. Для падальщиков же она, видимо, пахла как нечто ядовитое.

Выжившие салдэйцы отстреливали ворон из луков, рубили их своими изогнутыми мечами или просто сбивали лопатами, мотыгами и граблями, всем, что хоть как-то напоминало дубинку, – в Порубежье оставить этих птиц в живых было немыслимо, слишком часто среди них встречались шпионы Темного, – но трупоедов оставалось еще очень много. Сотни раздробленных черных тушек валялись между троллоками, но такое ощущение, что на каждую из них приходилась целая сотня живых, которые громогласно дрались из-за самых нежных кусков и не брезговали даже трупиками соплеменников. Аша’маны и Айз Седай давно прекратили попытки их уничтожить.

– Мне не нравится, что мои люди изнуряют себя такой работой, – заявил Логайн. Его люди. – Да и сестры тоже. Габрелле и Тувин к ночи будут валиться с ног от усталости. – Он связал этих двух Айз Седай с собой узами и, очевидно, знал, о чем говорит. – Что, если будет еще одна атака?

Все вокруг поместья и хозяйственных построек пламенело от всполохов огня, таких горячих, что люди были вынуждены прикрывать глаза руками. Айз Седай и Аша’маны выжигали останки троллоков и Мурдаалов прямо на месте. Трупов было слишком много, чтобы собирать их в кучи.