– Милорд Дракон, – старик поклонился, отчего его и без того промокшую спину окатило еще порцией воды, – Верин Седай наказала мне немедленно доставить вам это. – Он извлек из-за пазухи сложенный и запечатанный лист бумаги.

Ранд, чтобы не намочить письмо, поспешно засунул его в карман камзола. Чернила легко растекаются.

– Спасибо, но это могло бы подождать до моего возвращения. И тебе тоже стоит поскорее вернуться под крышу, а то промокнешь окончательно.

– Она сказала «немедленно», милорд Дракон, – голос старика звучал обиженно. – Она же Айз Седай.

Ранд кивнул, и слуга, снова поклонившись, медленно поплыл обратно в дом. Он неспешно вышагивал, горделиво расправив плечи, а зонт все так же обдавал его потоками воды. Она – Айз Седай. Все плясали перед Айз Седай, даже в Тире, где их недолюбливают. Что же такое хочет сообщить Верин, раз прибегнула к письму? Теребя пальцем печать, Ранд двинулся дальше.

Он направился в амбар с обугленной соломенной крышей. Именно сюда прорвались троллоки. Здоровый детина в грязных сапогах и грубой коричневой куртке стоял у распахнутых настежь дверей, опираясь на косяк. Завидев Ранда, он выпрямился и почему-то обеспокоенно посмотрел через плечо. Кольцо Дев оцепило амбар.

Ранд застыл как вкопанный в дверном проеме. Мин и остальные замерли у него за спиной. Логайн выругался. Два фонаря, висевших на столбах, поддерживающих потолочные балки, давали тусклый свет, но этого было достаточно, чтобы разглядеть толстый слой копошащихся мух, покрывавших каждый кусочек пространства внутри – даже земляной пол, застеленный соломой. Еще столько же насекомых с жужжанием кружились в воздухе.

– Откуда они взялись? – выдавил Ранд.

Пусть Алгарин не особо богат, но его амбары и конюшни всегда содержались в чистоте, какую только можно вообразить в таких местах. Детина виновато потупился. Он был помоложе, чем большинство слуг, но и его голова уже наполовину облысела, а морщины уже отметили его широкий рот и сеточкой затаились в уголках глаз.

– Не знаю, милорд, – пробормотал он и сердито стукнул себя костяшками пальцев по лбу. Он неотрывно смотрел на Ранда. Понятное дело, заглядывать внутрь амбара ему не хотелось. – Я вышел проветриться, а когда вернулся, они тут уже все заполонили. Я подумал… я подумал, может, это мертвые мухи?

Ранд брезгливо покачал головой. Эти мухи живее всех живых. Не все, кто оборонялся в амбаре, погибли, но все павшие находились здесь. Салдэйцы не хоронили своих людей под дождем. Никто не мог объяснить, почему, но не хоронили – и все тут. Девятнадцать человек лежали на полу, уложенные в ровный ряд. Настолько ровный, насколько это было возможно, если учесть, что у некоторых не хватало конечностей или головы были рассечены надвое. Однако друзья и товарищи аккуратно собрали останки, обмыли лица павших соплеменников и закрыли им глаза. Ради них Ранд и пришел сюда. Не ради прощальных слов и прочих сантиментов. Он плохо знал этих людей, разве что мог только узнать то или иное лицо. Он пришел, чтобы напомнить себе, что даже то, что кажется полной победой, добывается ценой крови. И все же эти воины заслуживают большего, чем быть загаженными мухами.