Пожар не затронул эту часть города, однако кварталы были полностью разорены. Битая посуда – тарелки и горшки – хрустели под подошвами их мягких белых ботинок. На сером тротуаре то тут, то там валялись обрывки одежды, сорванной однажды с мужчин и женщин, которые теперь трудились в лагере в качестве гай’шайн. Эти жалкие лоскуты некоторое время провели под снегом, потом мокли почти целый месяц под ливнями, так что теперь Фэйли сомневалась, что на них позарится самый последний голодранец. Тут же валялись детские игрушки – деревянная лошадка, кукла с облупившейся краской, – все эти вещи принадлежали детям, которым, ввиду юного возраста, разрешили бежать вместе с теми, кто оказался слишком стар, болен или хил. Вдоль всей улицы тянулась вереница зданий с шиферными крышами, на месте дверей и окон которых зияли мрачные дыры. Шайдо вынесли из города все, что сочли хоть мало-мальски полезным, и к тому же отломали все деревянные детали, которые только можно было выломать. И только тот факт, что ломать дома оказалось куда менее удобно, чем рубить деревья в соседней роще, спасло городские строения от печальной участи стать дровами. Оконные проемы напомнили Фэйли глазницы черепов. Она уже не раз ходила по этим улицам, но сегодня утром ей казалось, что эти пустые глазницы словно следят за ней. От этого становилось не по себе.

Пройдя полпути, девушка оглянулась на ворота, которые остались более чем в ста пятидесяти шагах позади. Сейчас на улицах никого нет, но скоро тут появятся первые одетые в белое мужчины и женщины с ведрами для воды. Воду начинали носить с самого утра, и работа не прекращалась целый день. Стоит поспешить. Свернув на узкую боковую улочку, Фэйли зашагала быстрее, несмотря на то что корзина начала неудобно раскачиваться взад-вперед. Остальные девушки, наверняка, испытывали те же сложности, но никто не жаловался. Нельзя попадаться на глаза тем гай’шайн. Гай’шайн незачем сворачивать куда бы то ни было по пути к городской цистерне. Чье-то желание заслужить похвалу или просто нечаянно брошенное слово могут заставить Шайдо отправится в город на поиски беглянок. А выход здесь только один, если не считать пути через стену в десять шагов высотой, спрыгнув с которой, кто-нибудь из них наверняка сломает ногу.

Оказавшись возле лишенного вывески постоялого двора с выбитыми стеклами, Фэйли юркнула в общий зал, и девушки последовали за ней. Ласиль оставила корзину и вернулась к дверному проему, чтобы следить за улицей. Комната с высокими потолочными балками была разграблена полностью, даже у каминов не осталось подставок для дров и кочерег. У лестницы в дальней части комнаты были выломаны перила, а кухонную дверь сняли с петель. В кухне тоже остались только голые стены. Фэйли проверяла. Горшки, ножи и ложки также сочли полезными и унесли. Фэйли плюхнула свою корзину на пол и поспешила к лестнице. Лестница была сложена на совесть, крепкие брусья переживут еще не один десяток поколений. Разворотить ее было не легче, чем разрушить весь дом. Девушка просунула руку вдоль одной из балок, и ее пальцы нащупали шершавый стержень толщиной с запястье. Это был лучший тайник из тех, что ей удалось отыскать. Вряд ли кому-нибудь придет в голову искать тут что-нибудь. И все же, Фэйли с удивлением ощутила, что на секунду затаила дыхание.

Ласиль дежурила в дверях, а остальные поспешили к Фэйли, предварительно расставшись со своими корзинами.

– Ну наконец-то, – проговорила Аллиандре, осторожно дотронувшись до жезла подушечками пальцев.