Ведь и себя я не сберег

         Для тихой жизни, для улыбок.

         Так мало пройдено дорог,

         Так много сделано ошибок.

         Смешная жизнь, смешной разлад.

         Так было и так будет после.

         Как кладбище, усеян сад

         В берез изглоданные кости.

         Вот так же отцветем и мы

         И отшумим, как гости сада…

         Коль нет цветов среди зимы,

         Так и грустить о них не надо.

[1923?]

* * *

         Ты прохладой меня не мучай

         И не спрашивай, сколько мне лет,

         Одержимый тяжелой падучей,

         Я душой стал, как желтый скелет.

         Было время, когда из предместья

         Я мечтал по-мальчишески – в дым,

         Что я буду богат и известен

         И что всеми я буду любим.

         Да! Богат я, богат с излишком.

         Был цилиндр, а теперь его нет.

         Лишь осталась одна манишка

         С модной парой избитых штиблет.

         И известность моя не хуже, —

         От Москвы по парижскую рвань

         Мое имя наводит ужас,

         Как заборная, громкая брань.

         И любовь, не забавное ль дело?

         Ты целуешь, а губы как жесть.

         Знаю, чувство мое перезрело,

         А твое не сумеет расцвесть.

         Мне пока горевать еще рано,

         Ну, а если есть грусть – не беда!

         Золотей твоих кос по курганам

         Молодая шумит лебеда.

         Я хотел бы опять в ту местность,

         Чтоб под шум молодой лебеды

         Утонуть навсегда в неизвестность

         И мечтать по-мальчишески – в дым.

         Но мечтать о другом, о новом,

         Непонятном земле и траве,

         Что не выразить сердцу словом

         И не знает назвать человек.