У каждого крашены ставни,

         По праздникам мясо и квас.

         Недаром когда-то исправник

         Любил погостить у нас.

         Оброки платили мы к сроку,

         Но – грозный судья – старшина

         Всегда прибавлял к оброку

         По мере муки и пшена.

         И чтоб избежать напасти,

         Излишек нам был без тягот.

         Раз – власти, на то они власти,

         А мы лишь простой народ.

         Но люди – все грешные души.

         У многих глаза – что клыки.

         С соседней деревни Криуши

         Косились на нас мужики.

         Житье у них было плохое,

         Почти вся деревня вскачь

         Пахала одной сохою

         На паре заезженных кляч.

         Каких уж тут ждать обилий, —

         Была бы душа жива.

         Украдкой они рубили

         Из нашего леса дрова.

         Однажды мы их застали…

         Они в топоры, мы тож.

         От звона и скрежета стали

         По телу катилась дрожь.

         В скандале убийством пахнет.

         И в нашу и в их вину

         Вдруг кто-то из них как ахнет! —

         И сразу убил старшину.

         На нашей быдластой сходке

         Мы делу условили ширь.

         Судили. Забили в колодки

         И десять услали в Сибирь,

         С тех пор и у нас неуряды.

         Скатилась со счастья вожжа.

         Почти что три года кряду

         У нас то падеж, то пожар».

* * *

         Такие печальные вести

         Возница мне пел весь путь.

         Я в радовские предместья

         Ехал тогда отдохнуть.

         Война мне всю душу изъела.

         За чей-то чужой интерес

          Стрелял я в мне близкое тело

         И грудью на брата лез.