Сердце Себастьяна разбивается на мелкие кусочки.

— Ты так хорошо выглядишь сегодня.

Из кухни приходит мама и останавливается у обеденного стола. На ней фартук с надписью «Сохраняй спокойствие и служи людям». На память Себастьяну тут же приходит фартук мамы Таннера с радугой, который вечно смущает ее сына. Он бы многое отдал за то, чтобы хоть кто-то из родителей принимал бы его безоговорочно. Таким, какой он есть.

— Себастьян? — подойдя на шаг ближе, произносит миссис Бразер. — Дорогой, с тобой все в порядке?

Он кивает, но чувствует рвущийся из горла всхлип.

— Мне очень жаль. Мне… очень, очень жаль. Но мне нужно несколько минут поговорить с тобой и папой наедине.

ЭПИЛОГ

Разговаривая на днях по телефону с Отем, я пошутил, что не могу решить, где лучше: в Прово или в Лос-Анджелесе. Юмор она не оценила — еще бы, ведь она живет в прекрасной стране чудес под названием Коннектикут, где носит свитера с заплатками на локтях и гольфы (носит-носит, не переубеждайте меня и не рушьте симпатичный образ). Лос-Анджелес великолепен, не поймите меня неправильно, просто чересчур огромный. Я вырос недалеко от Сан-Франциско, поэтому крупными городами меня не удивить, но Лос-Анджелес совсем другой, а UCLA — это вообще мегаполис внутри мегаполиса. С высоты птичьего полета Вествуд-Виллидж представляет собой густую сеть артерий и артериол, встроенную в огромную сосудистую систему улиц Лос-Анджелеса и зажатую между бульварами Уилшир и Сансет. Прошло недели три, прежде чем я перестал ощущать себя затерявшимся в городских джунглях.

Мама, папа и Хейли приехали сюда со мной в августе, и ту поездку можно считать худшей в истории человечества. Каждый из нас, я уверен, не раз молился о нашествии зомби-апокалипсиса, чтобы он уничтожил родственничков. Если в двух словах, дело было так: Хейли в замкнутых пространствах ведет себя из рук вон плохо, папа водит хуже слепого пенсионера, и никто из нас не смог договориться, какую музыку слушать.

Рассказываю дальше. Нормально ориентироваться в универе я начал далеко не сразу. Посетил несколько занятий о том, как не стать насильником и что делать, чтобы не умереть от алкогольного отравления. Обе темы тренингов, как мне кажется, охватывают множество важных моментов. Также все студенты прослушали лекцию про кодекс чести университета — необычный и хорошо продуманный свод предложений, сильно отличающийся от закостеневших правил, навязанных в УБЯ. Три недели спустя я уже не помню ни слова, впрочем, уверен, никто из присутствующих толком не вслушивался.

Меня поселили в Дикстра-Холл, что очень даже неплохо, потому что здание несколько лет назад отремонтировали. Но учитывая отсутствие опыта в таких вопросах, с уверенностью могу сказать лишь одно: это типичное общежитие. В каждой комнате по две односпальные кровати, на этаже мужская и женская ванные с душевыми у одной стены и рядом туалетов у другой. Прачечная. Вай-фай.

Моего соседа по комнате Райкера смело можно назвать самым чокнутым из всех, кого я когда-либо встречал. Вселенная словно сказала мне: «О, ты уехал из Прово ради более яркой жизни? Получай». И вот плохая новость: целыми днями Райкер зажигает на вечеринках, и от него постоянно несет пивом. Впрочем, отсюда следует и хорошая: в нашей комнате он почти не появляется.

До второго курса специализацию нам выбирать не нужно, но я уже решил, что пойду в медицину. Кто бы мог подумать, да? Образовательная программа здесь очень сильная, и если я продолжу изучать английский и литературу в качестве дополнительных предметов, мою нагрузку можно назвать разумно спланированной. Да, я дальновидный. Будь как я.

Наука оказалась вполне очевидным выбором, но все мы знаем, что я не смогу бросить английский слишком надолго.