Ее соседка по комнате — на самом деле, Натали — склонна к экзальтации и истерикам и часто оставляет на столе Отем пассивно-агрессивные заявления насчет шума, чистоты, заканчивающейся зубной пасты в ванной, которой они вдвоем пользуются, и того, сколько кому ящиков позволено занимать. Любопытный факт: мы с Одди уверены, что она мастурбирует, когда думает, будто Одди спит. Факт этот ни к чему отношения не имеет, просто я счел эту историю захватывающей и потребовал как можно больше деталей, прежде чем согласиться с самой теорией.

Телефон падает у Отем из рук, прежде чем она умудряется схватить его покрепче.

— Обожебожебоже!

— На этот раз что-то стоящее?

— Думаю, это письмо лучшее за все время, — сделав глубокий вдох, Отем усмехается. — Помнишь, я говорила тебе, что на прошлой неделе она заболела?

Я с трудом могу вспомнить ту смс. Мои входящие забиты под завязку.

— Ага.

— В общем, записка про тот день. Итак. «Дорогая Отем, — начинает она читать. — Спасибо тебе еще раз, что принесла мне завтрак. Мне было так плохо! И я чувствую себя такой неблагодарной, когда пишу об этом…»

Я с удивлением смеюсь и жду, к чему она ведет.

— Господи…

— «…но я не могу перестать об этом думать, так что решила все же сказать. Вилка с тарелкой были грязными, в каких-то крошках. И я тогда подумала: сделала ли это Отем специально? Надеюсь, что нет. Знаю, что иногда могу быть привередливой, но я хочу, чтобы отношения между нами всегда были столь же доверительные, как и сейчас…»

— Черт, да она не в себе!

— «…поэтому и подумала, что лучше все-таки спросить. Или же просто хотела, чтобы ты знала, что если это было специально, то это очень плохо с твоей стороны. Само собой, если так вышло случайно, то не обращай внимания. Ты очень милая! Целую. Нат».

Я провожу рукой по лицу.

— Если честно, Одди, тебе пора найти себе новую соседку. По сравнению с этой даже Райкер милашка.

— Не могу! На моих глазах народ уже менялся соседями. Столько нервов!

— А с этой нервов типа нет?

— Есть немного, — соглашается Отем, — но еще она такая странная. От чего становится ужасно интересно.

— Хотя я очень даже понимаю ее претензии насчет крошек. Я талдычил тебе о них уже много лет. Но принести еду больному в грязной посуде…

Отем хохочет.

— Можно подумать, она в нашей столовой ни разу не ела. Посуда там выглядит довольно подозрительно.

— Действительно, как они посмели! Они вообще в курсе, что такое Йельский университет?

— Да ну тебя. Как в Лос-Анджелесе?

Я выглядываю в окно.

— Солнечно.

Отем стонет от зависти.

— А как выходные? Что интересного?

— Вчера университетская сборная играла с Вашингтон Стейт Кугарс, так что мы толпой отправились на игру.

— Кто бы мог подумать: Таннер футбольный фанат…

— Я бы не стал называть себя именно фанатом. Скорее осведомленным насчет некоторых правил, — откинувшись на спинку стула, я почесываю подбородок. — А вечером к нам на вечеринку приходили ребята из Хедрик-Холл. Я ходил туда с Брекином, — Брекин, мой первый здешний близкий друг, сбежал из маленького техасского городка, и по странному совпадению он 1) гей и 2) мормон. Нарочно не придумаешь. Еще он очень умный и читает почти с таким же ненасытным книжным голодом, как и Отем. Пожалуй, я мог бы в него влюбиться, если бы мое сердце уже не было занято. — Вроде интересный день получился. А ты чем занималась?

— У Дикона было соревнование, так что мы были там.

Дикон. Ее бойфренд и звезда команды по гребле в одном лице.