— Добро пожаловать, ребята, — раскинув руки в стороны, говорит он и еще раз бегло оглядывает класс. — А где он?

В ответ на наше недоуменное молчание учитель продолжает выжидающе смотреть на нас.

— Кто? — наконец спрашивает сидящий, как обычно, на первом ряду Дастин.

Фудзита бросает взгляд на часы, словно в поисках подтверждения, что он не ошибся классом.

— Я просто понадеялся, что получится классный сюрприз — и по-прежнему так считаю — но, судя по всему, он опаздывает.

Поскольку мы продолжаем молчать, его брови медленно приподнимаются.

— На весь курс у вас будет специальный помощник, — говорит Фудзита. Мне кажется, с этой драматической паузой он мысленно представил себе барабанную дробь, но вместо нее ощущается только разочаровывающее недоумение. — Уверен, вы будете рады услышать, что работу каждого из вас будет курировать Себастьян Бразер!

Раздаются восторги всех присутствующих четырнадцати человек — еще бы, с нами проведет время героический мормон. Отем ошарашенно прикрывает рот ладонью. Для нее Себастьян — даже если не брать во внимание Церковь СПД — местная знаменитость.

Сложив руки перед собой, Фудзита покачивается на пятках вперед-назад.

— Конечно же, у Себа очень напряженный график, — я мысленно издаю стон: у Себа. — Но мы с ним считаем, что его опыт может пойти всем вам на пользу. Надеюсь, он вас вдохновит. После этого курса в его девятнадцать у Себастьяна впереди блестящая писательская карьера, — подавшись вперед, Фудзита доверительно добавляет: — Естественно, я читал его роман. Он потрясающий. Просто потрясающий!

— А он о Кристофере Паолини вообще слышал? — шепчу я Отем.

Ее ледяной взгляд велит мне заткнуться.

Фудзита берет несколько листов бумаги из разорванной папки и начинает их раздавать.

— Думаю, мы опустим вопрос «Зачем вы здесь?». Вы здесь, чтобы написать книгу, верно? — практически все с энтузиазмом кивают. — И вы напишете. Четыре месяца, правда, не такой большой срок, но вам хватит. Вы справитесь. Вот почему я здесь.

— И браться за дело я предлагаю без промедления, — продолжает он, вышагивая по аудитории. — Я подготовил вам список для чтения, множество советов, как начать, и подсказок о типах писательства, но, если честно, единственный способ написать книгу — это ее написать. Как вы будете это делать — решать вам.

Я смотрю на программу курса и предложенное нам расписание, которое Фудзита положил передо мной, и чувствую, как лоб начинает гореть, а по шее покалывающе проносится панический холодок.

У меня есть неделя, чтобы придумать идею.

Одна неделя.

Ощутив на себе взгляд Отем, я поворачиваюсь и беззаботно ей улыбаюсь. Но, на самом деле, улыбка получилась не настолько беззаботной, как я понадеялся; ее тоже вышла перекошенной и неуверенной.

— Ты сможешь, — тихо говорит Одди, глядя куда-то сквозь меня.

Погоняйте меня по тригонометрическим функциям, и я даже не запнусь. Дайте набор для молекулярного моделирования, и я создам самые красивые органические соединения, какие вы только видели. Но при просьбе говорить от чистого сердца и делиться этим с миром… меня клинит. Удовольствия от этого я не получаю, при этом делать лишь бы как тоже не хочу. Я еще никогда не пытался сочинять и понял это только сейчас, сидя здесь.

Будто желая сделать еще хуже, Фудзита добавляет:

— По своему опыту могу сказать, что у большинства из вас идея уже есть. В течение следующей недели мы с Себастьяном поможем ее отточить. Придать законченность. А потом вы просто погрузитесь в работу с головой!

Я даже не в состоянии посмеяться, что он слово в слово повторил ванильный мотивирующий плакат Отем, потому что впервые за… хм, вообще впервые я чувствую, что моих мозгов на все это просто не хватит.