|
У нас все благополучно. Коля. 18 апр.1939 Маринка, которая была свидетельницей выступления Шкловского в Ленинграде, тоже согласна с этим письмом.
7 июня 1939 г. Москва Утопаю в «Хижине дяди Тома». На одной странице 4 «ош» — это норма. Привели ли Вы в норму первые 10 страниц? Коле младшему сердечный поклон от ДЕДА. Пусть сейчас же по получении этого письма встанет у березы и держит поднятую руку, покуда ты будешь считать до тысячи. Пусть чувствует власть своего господина на расстоянии. Нюшенька — прелесть. Читает мне вслух, помогает складывать книги и интересуется не паровозами, но Альфой. Погода: то солнце, то дождь. Сейчас здорово припекает. У меня новая помощница — армянка. Повесть Лидина мне нравится, особенно вторая часть — о Неживом, об Умани. Как-то поживают твои «бабы», едущие за хлебом в Астрахань? И когда ты поедешь знакомиться с ними? Марину целую. Тате почтительный привет: в каком положении ее фотография? Ирине, Марии Николаевне приветы. Верно ли, что болен Юрий Николаевич. Видаешься ли ты с ним? Смотри на обороте. Твой Uncle Тотʼs Editor Дорогой Коля! «Хроническое употребление табака ведет к катару дыхательных и пищеварительных путей. Хроническое отравление никотином принимает очень большие размеры. Необходима планомерная борьба с этим явлением. К сожалению, у нас в СССР эта борьба до сих пор ведется недостаточно энергично, т. к. недостаточно учитывается значение никотинизма в поражении сердечно-сосудистой системы». Проф. Л. И. Фогельсон. «Болезни сердца и сосудов». М.; Л. 1939, стр. 183.
15 июня 1939 г. Москва Стыдно, Коля; написал бы хоть строчку. Хотя ты теперь знаменит, но все же нос задирать не годится. И Марина ни звука: не знаем ничего ни о Гульке, ни о Тате, ни о том, бросил ли ты курить. Как подействовала на тебя статья в «Литгазете»? Я знал о ней заранее, но мама утверждала, что ни за что не поместят. Поместили. С «Хижиной» все уладилось: покуда делают рисунки, я правлю помаленьку. О,о, о, о, о!!! Курить брось! Брось курить! Только что получил письмо Марины. Спасибо. Гульке-рабу привет. Ваш К. Ч.
24 июня 1939 г. Москва Дорогой Коля. Привет Таточке, Юрию Николаевичу, Вениамину Александровичу. Пишется ли тебе? Мамино здоровье лучше. Приезд Бобы — лучшее для нее лекарство. Поздравляю Тату с отличным экзаменом. Надеюсь, что у тебя уже прошли неприятные ощущения от некурения. Ты так и не написал нам, как ты реагировал на статью Мессер в «Лит. газете». Марине — поцелуй. «Хижину» правлю. Почему не присылаешь первых страниц. Твой Марк Твен мне очень нравится. Очень хотелось бы покататься с тобою в лодке. Всего доброго! Читаю «Пархоменко» Всев. Иванова. Мне очень нравится. Превосходный талант.
30 июля 1939 г. Переделкино Милый Коля. Ты — увалень, лежебок, сурок, сновидец. Как же может беллетрист отказаться от поездки по Волге! Чехов не хуже тебя знал русскую жизнь, однако, в твоем возрасте успел уже и на Сахалине побывать. Хорошо, конечно, верить во внутреннюю силу творящего духа, но сила эта тоже хоть изредка нуждается в пище. — Таточка процветает. Дед.
23 сентября 1939 г. Ленинград Милый папа. Ни одного письма от тебя, ни от мамы. А нам интересно знать, как вы живете. Только из бобиных писем получаем мы о вас редкие отрывочные сведения. Кстати, как бобина нога, которую ему ушибла Леночка автомобилем? Он нам писал, что ты уже здоров и собираешься ехать в Барвиху. А как же Кисловодск? Не едете? Или мама едет, а ты нет? У нас все благополучно. |
