Сердце упало в пятки и я замерла.

Мне показалось? Я ослышалась? Это он сейчас признался мне в симпатии? Не может быть. Я, наверное, что то не так поняла, и он вежливо развлекает меня, говоря об…

Я все-таки взглянула на точеный профиль.

Он сомневается, что я выберу его?

Из-за какой-то магии?

Из-за ненастоящего жениха?

Я хотела бы улыбнуться и отшутиться, но даже намек на то, что мои чувства могут быть взаимны, парализовал меня.

— Не появилось, — все-таки ответила я и тут же добавила: — Но в моем положении я не могу думать о личном счастье. Теперь я — мать…

Не знаю, понял ли он меня, но матери-одиночки поняли бы точно. А он так смотрел… Будто его сейчас отведут на казнь и если я его каким-то способом не спасу, мы больше никогда не увидимся. Невыносимо.

Я вырвала руку и пошла вглубь оранжереи.

Кто-то заигрался, кто-то позволил себе мечтать о несбыточном. А кто-то…

Просто развернул меня к себе и поцеловал. Удивившись, что сладкий поцелуй оказался соленым, я не сразу поняла, что плачу. А потом понеслось…

Сначала его поцелуй доказывал мне, что я не права в своих доводах. Потом он показывал силу своих чувств, и, наконец, умолял остаться, обещая космическое-прекосмическое счастье.

Уж если от его поцелуя такие эмоции, что же меня ждет дальше? А поцелуй твердил и уговаривал: только с ним и только так я могу быть счастлива.

Я сдалась и растворилась в его объятьях. Марк подошел к окну, привлекая меня за собой, и я услышала пение необыкновенных птиц и невероятно прекрасную музыку, очень похожую на музыку ренессанса. Она лилась из сада, и под нее так сладко было целоваться…

— Лиза, — прошептал мне в губы этот самый фантастический человек на свете, — ты будешь со мной?

— Да, — негромко сказала я, боясь вспугнуть.

Что? — Счастье, которое лилось на меня лунными лучами, музыку, что окутывала нежнее любого шелка.

Этот мужчина стал для меня самым желанным в мире, и я не могла признать другого ответа.

Подхватив на руки, он спустился со мной вниз по жутко узкой лестнице и донес до комнат. Поставил на пол и еще раз безумно поцеловал. Моя взбудораженная кровь кипела и я страстно жаждала продолжения, но — увы! мой мужчина рассудил, что не сегодня. Ничего не сказал, только у дверей еще раз поцеловал и ушел.

А я не знала, петь мне или плакать, или прыгать до потолка. Такого обилия неземного счастья не водилось во мне раньше.

***

Марк возвращался в свою комнату задумчивый. Татьяна никак не выходила у него из головы.

— Зачем ты здесь?

Она, такая одинокая и воинственная, смотрелась посреди ночной улицы жалко. Как бы не отталкивал ее от себя мужчина, все-таки между ними была связь.

Не та, которой обычно называют мелкую интрижку или роман на стороне, а настоящая, эмоциональная. Чего уж теперь скрывать: он любил, пусть недолго, не глубоко и не без эгоизма. Но чувства, пусть и секунду пылающие, никогда не проходят бесследно.

— Ты же умная женщина, Тань, — он вышел из-за тополя и неспешно подошел к ней.

Вечерний воздух нельзя было назвать теплым или даже прохладным. Северный ветер шевелил Татьянины волосы, и было в ее фигуре что-то эпическое. Как воительница, сжимала она рукоять чемодана и бесстрашно смотрела на врага.

На него.

— Так зачем?

Какая же неуступчивая!

Марк подумал, что Олегу пришлось с ней нелегко. В ней намешан такой коктейль боли, гордости, любви и желания самоутвердиться, что совершенно не понятно, какое качество одержит верх.

— Чего ты от меня хочешь?

Вопрос явно застал ее врасплох, потому что она растерянно моргнула и чуть расслабилась.