|
Так, стены из шлакоблоков. Земляной пол. Это хорошо: значит, он не в тюрьме и не в полиции. Скудный свет льётся из единственной голой лампочки над головой. И справа, и слева у стен громоздятся горы съестных припасов, стоят ящики с питьевой водой. Бетонные ступеньки ведут наверх, к люку. Ясно — он в подвале или бункере. Скорее всего, это штормовое убежище. Тогда понятно, почему здесь столько провианта. Коннор пытается пошевелиться, но не может. Его руки привязаны к столбу за спиной. — Долговато ты очухивался! Коннор поворачивает голову и видит неопрятного кассира из супермаркета — тот сидит в тени у горы продуктов. Обнаружив, что пленник смотрит на него, он подвигается на свет. — Этим приёмчиком я вырубаю народ на десять, максимум двадцать минут. А тебе понадобился почти целый час. Коннор не произносит ни слова. Любой вопрос, любое высказывание равносильно признанию своей слабости. Этот лузер не дождётся, чтобы Коннор добавил ему власти над собой сверх уже имеющейся. — Если бы я подушил тебя ещё десять секунд, ты бы окочурился. Или получил бы мозговую травму. У тебя же всё в порядке с мозгами, правда? Коннор по-прежнему молчит, пронзая противника ледяным взором. — Я тебя сразу узнал, в ту же секунду, как увидел, — продолжает кассир. — Поговаривали, что Беглец из Акрона мёртв, но я-то знал, что это враки. Habeas corpus, говорю я. «Дайте мне его тело». А какое может быть тело, если ты жив! У Коннора больше нет сил держать язык на привязи. — Habeas corpus означает вовсе не это, ты, олух! [4] Кассир хихикает, потом вытаскивает телефон и делает снимок. От вспышки молот в голове Коннора бухает ещё сильнее. — Ты хотя бы понимаешь, как это всё клёво, Коннор?! Я буду называть тебя Коннор, ладно? Коннор смотрит на свою грудь: рана перевязана настоящим бинтом и закреплена хирургическим пластырем. Ага, он видит повязку, значит, рубашки на нём нет. — Ты куда мою рубашку дел? — Снял, куда дел. Увидел кровь, надо было проверить, откуда она. Кто это тебя порезал? Юнокоп? А ты его, небось, вообще укокошил, а? — Ага, кранты ему, — подтверждает Коннор, надеясь, что его взгляд ясно говорит этому придурку: «Ты следующий». — Эх, вот бы хоть одним глазком! — загорается кассир. — Ты же мой герой, ты это знаешь? — Глаза у него мутнеют, он погружается в воспоминания: — Беглец из Акрона разносит лагерь «Весёлый Дровосек» к чертям, убегая прямо из-под ножа! Беглец из Акрона транкирует юнокопа из его же собственного пистолета! Беглец из Акрона превращает десятину в хлопателя! — Вот этого я не делал. — Ну, может, и не делал, зато всё остальное-то делал! Этого достаточно! Коннор думает о друге, который ждёт его на свалке, и у него начинает ныть сердце. — Я следил за твоей карьерой, чувак, а потом они сказали, что ты умер, но я этому никогда не верил, ни одной секунды! Такого парня, как ты, так запросто не свалить! — Никакая это не карьера, — отрезает Коннор. |
