|
Завидев Бэм, часовой, охраняющий Хэйдена, вскакивает и берёт ружьё наперевес, делая вид, что вовсе не дремал только что на мешке с рисом. Хэйден не находит нужным поднять на Бэм глаза. — Ты чего это пишешь в темноте? — интересуется она. — Писатель из меня липовый, так что лучше, чтобы моей писанины никто не видел, даже я сам. Она вступает в «чёрную дыру» и обнаруживает, что здесь не очень-то и темно — просто так кажется, если смотреть со света. Хэйден, не двигаясь с места, продолжает шкрябать в блокноте. — Что это? — интересуется Бэм. — Дневник. Чтобы, когда придёт наш черёд болтаться на верёвке за все наши подвиги, можно было узнать, что здесь, собственно, происходило. Я называю это «Инферно Старки», хотя и не уверен, в каком круге ада оно находится. — Да ведь сейчас никто никого не вешает, — возражает Бэм и, вспомнив недавние события, уточняет: — Во всяком случае, официально. — Верно. Думаю, вместо повешения они подвергнут нас отслоению черепа. Если, конечно, закон будет принят. — Хэйден закрывает блокнот и впервые за всё время вскидывает глаза на собеседницу. — А знаешь, кто первым додумался до отслоения? Египтяне. Они мумифицировали своих царей, чтобы сохранить их тела для загробной жизни; но прежде чем те отправлялись в свой невесёлый путь, у них вынимали головной мозг. — Он несколько секунд раздумывает над сказанным. — Надо же, какие они были гениальные, эти египтяне. Соображали, что оставь мёртвому фараону мозги — и он такого понатворит... Наконец он поднимается на ноги. — Так зачем ты пришла, Бэм? Что тебе нужно? — Нам нужно, чтобы ты показал Дживану, как прорываться сквозь брандмауэры. Тебе не надо самому ничего делать, только научи его. — Дживан и сам хорошо с ними справляется, он ещё на Кладбище этим занимался. Если он этого не делает, то вовсе не потому, что не умеет, а потому, что не хочет, но боится сказать об этом Верховному Аистократу. — Верховному Аистократу? Это пресса так его теперь называет? — Нет. Это я придумал ему такой почётный титул, — признаётся Хэйден. — Но если бы они начали так его называть, уверен — Старки бы это понравилось. Спорю — он воздвиг бы самому себе алтарь, чтобы простые смертные могли ему поклоняться и приносить жертвы. Кстати, я тут придумал салют, каким подобало бы приветствовать Верховного Аистократа. Это что-то вроде как у Гитлера, но только со средним пальцем. Вот так. — Он демонстрирует, и Бэм невольно смеётся. — Хэйден, ну ты и говнюк. — В твоих устах это звучит комплиментом. На его лице появляется намёк на его знаменитую саркастическую усмешку. Бэм внезапно понимает, что рада видеть её. Он колеблется один миг, бросает взгляд на охранника, снова прикорнувшего на мешке с рисом, затем подступает ближе к Бэм и тихо говорит: — Из тебя получился бы лидер получше, чем Старки. На мгновение устанавливается тишина. |
