|
.. Старки. Старки наделил этих пустышек какими-то особыми привилегиями? Это ещё что за новости?! Ладно, поскольку всеми работами здесь распоряжается Бэм, в её власти отменить любые привилегии. — У нас все работают на равных, — рявкает она. — Так что вперёд, лентяйки, шевелите булками! Микэйла шепчет что-то на ухо Кэйт-Линн, та посылает глазами телепатический сигнал Эммали. Последняя качает головой и оборачивается к Бэм с притворно извиняющейся улыбкой. — У нас и правда специальное разрешение от самого Старки, — говорит она. — Он разрешил вам бездельничать? Чёрта с два. — Не бездельничать, а заботиться о себе. И друг о друге, — произносит Кэйт-Линн. — Да, — вторит Микэйла. — О себе и друг о друге. С каждым словом этих фиф в Бэм растёт желание надавать им по хорошеньким мордашкам. — Что за хрень вы тут несёте?! Троица снова обменивается телепатическими взглядами, и Эммали произносит: — Вообще-то, нам не следовало бы говорить об этом с тобой... — Да что ты. Это Старки распорядился? — Н-не совсем... — Эммали наконец поднимается на ноги, впивается взглядом в лицо Бэм и медленно выговаривает: — Мы должны заботиться о себе, потому что Старки сделал нас... не подлежащими расплетению. Бэм не глупа. В школе она, правда, не блистала, но не из-за глупости, а из-за дурного характера; зато в школе жизни она первая ученица. Однако этот разговор настолько вне её представлений о реальности, что она никак не возьмёт в толк, о чём речь. Теперь встают и обе другие Прынцессы. Микэйла утешающе кладёт ручку на плечо Бэм: — Не подлежащими расплетению в течение девяти месяцев. Теперь ты понимаешь? Бэм сражена, как будто в неё выпалили из пушки. Она пошатывается и прислоняется к стенке. — Врёте вы всё! ВРЁТЕ! Но теперь, когда слово сказано, она замечает в глазах Прынцесс странный экстатический огонёк. «Они говорят правду! Боже мой, они говорят правду!» — Он будет великим человеком, — выдыхает Кэйт-Линн. — Он уже великий человек! — Мы, может быть, и аистята, но его дети ими не будут! — добавляет другая — Бэм даже не осознаёт, кто это говорит. Они для неё теперь все на одно лицо. Словно три головы на едином теле ужасной и прекрасной гидры. — Он обещает позаботиться о нас... — Обо всех нас... — Он клянётся, что не оставит нас... — Ты не представляешь, как это прекрасно... — Ты не можешь представить, каково это... — Быть его избранницей... — Когда на тебя падает отсвет его величия. |
