|
Они вежливо просят его поиграть им. Несмотря на сердечную боль, Уил играет безупречно. Гости в восхищении. Он всё ещё надеется, что его игра найдёт ключ к их сердцам и откроет ему путь на свободу. Он всё ещё надеется, что вот сейчас раздастся стук в дверь и кто-то из его племени войдёт в комнату с доброй вестью. Но никто не приходит. На четвёртый день, на рассвете, его закрепляют на койке ремнями. Медсестра делает инъекцию, и в голове у Уила всё затуманивается. Его вкатывают в операционную: яркие лампы, белые стены, попискивающие мониторы, всё стерильно и холодно. Совсем не так, как в хирургическом корпусе дома, в резервации. Он чувствует тупое отчаяние. Ему предстоит расплетение. И он встретит свой конец в одиночестве. Одно из лиц кажется ему знакомым. Хотя на женщине операционная роба и её волосы забраны под шапочку, маски на её лице, в отличие от других, нет. Похоже, они считают, что для него видеть её лицо гораздо важнее соблюдения правил асептики. Уил не удивлён, увидев её здесь. Он когда-то играл для этой женщины. Она так никогда и не назвала ему своего имени, но он слышал, как другие звали её Робертой. — Ты помнишь меня, Чоуилау? — спрашивает она с едва заметным британским акцентом. — Мы встречались вчера. Она произносит его имя без запинки. Это и доставляет ему крохотное удовольствие и одновременно тревожит. — Почему вы это делаете? — спрашивает он. — Почему со мной? — Мы искали подходящего Человека Удачи очень, очень долгое время. Ты станешь частью невероятного эксперимента. Этот эксперимент изменит будущее. — Вы расскажете моим родителям, что со мной случилось? Пожалуйста! — Извини, Уил. Никто не должен знать об этом. Это потрясает его больше, чем мысль о смерти. Его родители, Пивани, Уна, всё племя будут скорбеть об его отсутствии, но они так и не узнают о постигшей его судьбе. Женщина берёт его руки в свои. — Я хочу, чтобы ты знал: твой талант не будет потерян. Эти руки и набор нейронов, в которых содержится весь твой музыкальный дар, не будут разъединены. Они останутся нетронутыми. Потому что я тоже высоко ценю то, что составляет саму суть твоей личности. Это совсем не то, чего желает Уил, но он пытается утешить себя мыслью, что его музыкальный талант переживёт его расплетение. — Моя гитара, — ухитряется он проговорить сквозь стиснутые зубы, стараясь не обращать внимания на то, что он больше не чувствует пальцев на ногах. — Она в сохранности, — уверяет его Роберта. — Она у меня. — Отошлите её домой. Она сначала медлит, потом кивает. Расплетение Уила идёт полным ходом — гораздо быстрее, чем обычно проходят подобные операции. На него уже накатывает волна мрака — слишком скоро! Он больше не может слышать Роберту. Он больше не может видеть её. Затем, посреди всей этой пустоты он вдруг ощущает чьё-то знакомое присутствие. — Дедушка? — пытается сказать Уил. Он не может больше слышать собственный голос. — Да, Чоуилау. — Мы идём в Нижний Мир? — Посмотрим, Чоуилау, — отвечает дед, — посмотрим... Но что будет теперь, для Уила больше не имеет значения. |
