|
«Сюда!» — словно говорит оно своими глубокими глазами, в которых отражается лунный свет. «Куда ты меня ведёшь?» — хочет спросить Лев, но не может вымолвить ни слова. Да даже если бы и мог, вряд ли стоит ожидать от существа ответа. Лев перелетает с ветки на ветку с прирождённой ловкостью, которой он не обладает в действительности. Вот почему юноша понимает, что умер. Уж слишком это переживание реально, чтобы быть чем-то иным. При жизни Лев никогда не лазал по деревьям; в детстве ему это запрещали родители. Десятина должен заботиться о своём драгоценном теле, говорили ему, а лазание по деревьям чревато поломанными костями. Поломанными костями... Именно это и случилось в автомобильной аварии, из которой он вышел с тяжёлыми внутренними повреждениями. Должно быть, его положение было ещё хуже, чем все полагали. Последнее, что он помнит — это эпизод у восточного въезда в резервацию арапачей. Кажется, он что-то говорил привратнику, но что — забыл... У него тогда резко повысилась температура, и ему хотелось только одного — спать. Он даже не узнал, пустили их в резервацию или нет — потерял сознание. Но сейчас это не имеет значения. Смерть делает волнения и заботы живых неважными. Такими же несущественными, как и земля где-то далеко внизу — если там вообще есть земля. Лев снова прыгает, его движения ускоряются в ровном ритме, подобном биению сердца. Ветки, кажется, сами собой возникают именно там, где надо. Наконец он достигает края леса… нет, края мира. Внизу и вверху — тьма и звёзды. Лев ищет глазами зверька, приведшего его сюда, но того и след простыл. И вдруг юноша с мрачным удивлением осознаёт, что никакого зверька никогда и не было. Это он сам проецировал перед собой своего духа-хранителя и следовал за ним в кронах деревьев. Над головой сияет полная луна, такая огромная, что, кажется, стоит только протянуть руку — и схватишь её. И тут Лев соображает, что именно это ему и надлежит сделать: похитить луну. Но ведь этого нельзя делать, последствия будут ужасающими! Изменятся приливы-отливы, и океаны взъярятся в негодовании. Наводнения затопят землю, а моря превратятся в пустыни. Воздвигнутся новые горы, и людям придётся приспосабливаться к изменившейся реальности. Если он сорвёт луну с неба, изменится сам лик земли. С бесконечным восторгом Лев воспаряет над краем мира. Он летит, летит к луне, широко раскрыв объятия. • • • Лев открывает глаза. Нет никакой луны. Нет никаких звёзд. И лесного шатра тоже нет. Лишь белые стены и белый потолок комнаты, в которой он давно не был. Он слаб, весь в поту; тело болит, но Лев не может определить, где средоточие боли. Кажется, она везде. Значит, он не умер. На мгновение он даже ощущает разочарование. Потому что если смерть — это радостное путешествие в кронах деревьев, то он вполне может с этим жить. Вернее, нежить, если хотите. Именно в этой комнате он и надеялся очнуться. За письменным столом у противоположной стены сидит женщина и что-то записывает в журнале. Он знает её. Он даже любит её. Лев мог бы на пальцах пересчитать людей, встреча с которыми доставила бы ему истинное счастье. Эта женщина — одна из них. — Целительница Элина, — пытается сказать он, но из горла вырывается лишь мышиный писк. |
