– Что вы думали об их отношениях?

– Они были очень, очень близки. Ближе, чем обычные подростки. Они всегда доверяли друг другу самое сокровенное. Господи. – Не могу представить, что Эмили что‑то могла скрыть от Криса. Он был ее лучшим другом, а она его. Их отношения перешли на более взрослый уровень – наверное, пришло время.

– Сколько времени Эмили проводила с Крисом?

– Часы. – Майкл едва заметно улыбнулся. – Иногда казалось, каждую свободную минутку.

– Будет справедливо сказать, что Крис видел Эмили чаще, чем вы?

– Да. – Майкл усмехнулся. – По‑видимому, я видел свою дочь ровно столько, сколько любой родитель видит своего ребенка‑подростка.

Джордан засмеялся.

– Понимаю, о чем вы. У меня самого сидит дома сын. По крайней мере, я надеюсь, что он сейчас сидит дома. – Он подошел к свидетельской трибуне. – Следовательно, хотя вы не видели Эмили так часто (во временном отношении), однако вы чувствовали, что оставались с ней близки.

– Несомненно. Мы всегда вместе завтракали, постоянно разговаривали.

Джордан понизил голос.

– Мистер Голд, вы знали, что Эмили занимается сексом?

Майкл покраснел.

– Я… подозревал. Но не думаю, что какой‑то отец на самом деле хочет об этом знать.

– Эмили обсуждала с вами вопросы секса?

– Нет. Думаю, ей, как и мне, было бы неудобно говорить об этом.

Джордан оперся рукой о перегородку, за которой находился свидетель, как бы перекидывая мостик между собой и Майклом.

– Она призналась вам, что беременна?

– Я понятия не имел.

– По‑вашему, она сказала об этом вашей жене?

– Нет.

– Эмили была очень близка и с вами, и с вашей женой, но ничего вам не сказала?

– Нет. – Майкл взглянул на Джордана, делая самое меньшее что мог. – Думаю, о таких вещах Эмили никому не сказала бы.

– Значит, Эмили не упоминала о своей беременности. Она говорила вам, что ее что‑то тревожит?

– Нет, не говорила. – Майкл сглотнул, понимая, к чему ведет этот вопрос. – А сам я ничего не заметил.

– Вы виделись с дочерью не так часто, потому что она все время проводила с Крисом…

– Знаю, – глухо произнес Майкл. – Но это не оправдание Она мало ела; на нее все так навалилось… поступление в колледж и всякое такое. Я думал… Я думал, что ее жизнь слишком насыщена событиями. – Он потянулся за стаканом с водой, который поставили для свидетеля, сделал глоток, вытер губы тыльной стороной ладони. – Я постоянно думаю, что вот‑вот найду записку. Записку, которая снимет с меня груз вины. Но пока не нашел. Больно потерять дочь. Мне никогда в жизни не было так больно. И из‑за этой боли так хочется переложить вину на кого‑то другого. Для меня, моей жены… для любого присутствуй ющего здесь родителя, с которым может случиться подобное, было бы легче, если бы мы могли воскликнуть: «Не было никаких намеков. Она не была склонна к самоубийству, ее просто убили». – Майкл повернулся к присяжным. – Хорощий отец заметил бы, что его дочь склонна к самоубийству, верно? Или что ее что‑то тревожит… Но я не заметил. Если бы я мог указать пальцем на другого человека, тогда вина лежала бы не на мне – значит, не я проглядел, значит, не я был недостаточно внимателен. – Он взъерошил свои седые волосы. – Я не знаю, что произошло в ту ночь на карусели. Но я понимаю: нельзя обвинять другого человека только потому, что не хочешь чувствовать виноватым себя.