После трех в его комнату вошла мама. На ней был лыжный нагрудник, а на шее болтались очки. При виде матери Крис испытал укол зависти. Несмотря на то что вчера он вдоволь накатался на лыжах, сейчас он все бы отдал за то, чтобы остаться на холмах и не ходить охотиться на этого дурацкого зайца.

Гас положила руку ему на плечо.

– Привет, – произнесла она. – Веселого Рождества.

– Плевать! – отстранился от матери Крис.

– Мы с отцом решили разрешить тебе остаток дня покататься на лыжах, если хочешь.

«Остаток дня» – читай «целый час». Крис отметил, что о подарках мать ни словом не упомянула.

– Пришла Эмили, – мягко добавила она. – Она не захотела кататься на лыжах без тебя.

«Как будто мне не начхать», – подумал Крис, но лишь фыркнул. Подождал, пока мама выйдет из комнаты, и тут же увидел, что в двери маячит Эмили.

– Привет, – сказала она. – Ты как?

– Замечательно! – проворчал он.

Ты пойдешь со мной кататься?

Идти с ней он не желал. Он не сел бы с ней в одну спасательную шлюпку, если бы их корабль шел ко дну. И неважно, что вчера она испугалась; неважно, что ей стало плохо из‑за одного‑единственного глотка; неважно, что у Криса не было возможности рассказать ей, почему он сам потянулся к бутылке. Эмили стала предателем, а предательство он не мог простить так быстро.

– Я сама съезжала с Черной гадюки, – сказала она.

При этих словах Крис поднял глаза. Черная гадюка – один из самых трудных спусков на Сахарной голове, со множеством поворотов, обрывов и изгибов, которые появляются из ниоткуда. Он сам съезжал там несколько раз, но всегда медленно по тому что приходилось ждать Эмили, которая, преодолевая страх, проезжала короткий отрезок и снова замирала от ужаса. Если бы Эмили спускалась одна, спуск, скорее всего, занял бы у нее пару часов.

Внезапно что‑то распустилось у Криса в груди. Он легко мог отомстить Эмили за вчерашнее. Она чувствовала свою вину – ясно как день – и готова была даже с крыши спрыгнуть, если он попросит. Он поведет ее на спуск еще круче, чем Черная гадюка, И когда она спустится вниз, ее ноги в лыжных ботинках будут дрожать от страха.

Крис позволил улыбке украсить свое мрачное настроение.

– Ладно, – произнес он, вставая. – Тогда чего мы ждем?

Эмили дрожала как осиновый лист на подъемнике на самый высокий спуск с Сахарной головы. Палки она держала впереди, словно барьер между собой и крутым лыжным спуском.

– Эм, – нетерпеливо закричал Крис на пронизывающем ветру, – давай!

Она прикусила губу и оттолкнулась палками, пропахивая снег, чтобы снизить скорость. Но поворот оказался настолько резким, что она покатилась кувырком – ноги, руки, лыжи – прямо за спиной Криса.

– Отстой, – выдохнула она.

Крис гадко ухмыльнулся.

– Это самый легкий отрезок.

Эмили уже всерьез подумывала над тем, чтобы снять лыжи и спуститься вниз пешком, но ей так хотелось вернуть расположение Криса! В конце концов, из‑за нее он провел в своей комнате целое утро. Если уж он оказался настолько снисходительным, что взял ее с собой покататься, она будет ехать на лыжах даже кверху ногами, если ему так хочется.

Она видела, как Крис понесся по склону, покачивая бедрами из стороны в сторону с кошачьей грацией, кисточка на его шапке развевалась на ветру. Настоящий спортсмен, посмотришь, и кажется, что спуск – плевое дело. Эмили глубоко вздохнула и оттолкнулась палками. «В конечном счете, – подумала она, – он меня поймает».