Крис уже убивал оленя, он был бы рад поохотиться на лося или медведя. Но от одного взгляда на зайца его стошнило. Он не знал, то ли это контраст белого снега и алой крови, то ли из‑за самого тельца, похожего на набивную игрушку, то ли оттого, что он впервые охотился на добычу мельче и беззащитнее, чем он сам, – но он отвернулся и вырвал.

Услышал, как отец выругался себе под нос. Крис вытер губы рукавом куртки и поднял голову.

– Прости, – выдавил он, чувствуя отвращение к себе.

Хэнк Майерс сплюнул на снег и взглянул на Джеймса.

– Мне кажется, вы говорили, что постоянно берете его на охоту.

Джеймс кивнул и поджал губы.

– Беру.

Крис не смотрел на отца. Знал, что увидит завуалированную смесь гнева и смущения, которые испытывал Джеймс, когда ситуация развивалась не по тому сценарию, как он ожидал.

– Я освежую, – пытаясь сохранить лицо, сказал он и протянул руку за зайцем.

Хэнк хотел было передать добычу Крису, когда понял, что мальчик в лыжной куртке.

– Может, поменяемся? – предложил он, выпуская изо рта облачко пара, и сбросил свою охотничью куртку.

Крис скользнул в чужую теплую куртку, потом поднял зайца и положил его в резиновый мешок, прикрепленный на спине куртки. Тельце его было еще теплым.

Он молча шел рядом с отцом, боясь и сказать что‑нибудь, и ничего не сказать, и думая о зайце, который бежал по кругу домой, рассчитывая укрыться там от опасности.

Гас запустила руку в трусы Джеймса.

– Ни один мускул не шелохнулся, – прошептала она. – Даже глазом не моргнул. – Она заползла на мужа, продолжая гладить Джеймса между ног. – Кажется, я в конце концов обнаружила признаки жизни.

Джеймс усмехнулся, прерывая ее поцелуем. Он не понимал своего счастья, но, когда они с Крисом вернулись домой после охоты, Гас уже перестала злиться. И это был отличный знак, учитывая то, какое сильное впечатление оставила их размолвка. Он почувствовал, как пальцы Гас сжали его яички.

– Сейчас, – пробормотала она, – не самое подходящее время надо мной смеяться.

– Я не смеялся. Просто размышлял.

Гас удивленно приподняла брови.

– О чем?

Джеймс засмеялся.

– О приходе Санта‑Клауса.

Гас засмеялась, уселась и стала медленно, дразня расстегивать ночную сорочку.

– Как ты отнесешься к тому, чтобы развернуть один из своих подарков уже сегодня?

– Зависит от подарка, – ответил Джеймс. – Он большой?

– Скажи «да», шалун. Это твой единственный подарок, – предупредила Гас, сбрасывая ночную сорочку с кровати.

Джеймс привлек жену к себе, провел руками по ее спине и ягодицам.

– А как насчет этого подарка? – прошептал он. – Как раз мой размер.

– Отлично, – выдохнула Гас, когда его руки стали гладить ее между ног. – А то я не знала бы, куда его возвращать.

Джеймс почувствовал, как она обвила ногами его бедра, и ее тело открылось ему навстречу. Они покатились по кровати, и Джеймс оказался сверху. Он вошел в Гас и прижался губами к ее ключице, опасаясь, что может закричать, когда потеряет над собой контроль.

Когда все было закончено, Гас размякла под ним, тяжело дыша. Кожа у нее была влажная. Джеймс прижал жену к себе и уткнулся ей в голову подбородком.

– Похоже, в этом году, – произнес он, – я вел себя просто отлично.

Он почувствовал, как Гас поцеловала его грудь.

– Так и было, – прошептала она.