– Разумеется, – с легкостью согласился Джеймс – В таком случае сделаем ангиограмму.

Он подвел миссис Нили к большой камере и усадил перед ней. Потом взял шприц с флуоресцеином и сделал пациентке укол в предплечье.

– Может возникнуть жжение на месте укола. Нас интересует окрашивание, – пояснил он. – Препарат из ваших вен попадет в сердце, потом кровь разнесет его по всему телу, и в конечном итоге он достигнет глаза. Здоровые кровеносные сосуды окрашиваются, а из поврежденных, в которых возникло кровоизлияние, – а как следствие, и дистрофия желтого пятна – красящее вещество начинает вытекать. Мы узнаем, где именно они расположены, и будем лечить.

Джеймс знал: чтобы красящее вещество достигло глаза, понадобится двенадцать секунд. Свет, направленный в глаз, осветил флуоресцентное красящее вещество. Словно притоки реки, здоровые кровеносные сосуды сетчатки миссис Нили расходились аккуратными, тонкими линиями. Поврежденные напоминали яркие солнечные лучи, маленькие фейерверки, переходящие в лужицы белой краски.

Через десять минут, когда вся краска ушла, Джеймс выключил камеру.

– Отлично, миссис Нили, – произнес он, опускаясь перед ней на корточки. – Теперь мы знаем, где проводить лазерное лечение.

– И что мне даст это лечение?

– Надеемся, что оно стабилизирует разрушенную сетчатку. Дистрофия – серьезное заболевание, но есть шанс сохранить зрение, хотя оно может оказаться уже не таким острым, как до момента, когда вас стали беспокоить глаза.

– Я не ослепну?

– Нет, – пообещал он. – Такого не случится. Вы можете частично потерять центральное зрение – то, благодаря которому мы читаем или водим машину, – но будете легко передвигаться, принимать душ, готовить.

Он подождал, пока миссис Нили не подарила ему замечательную улыбку.

– Я слышала разговоры в приемной, доктор Харт. Они сказали, что вы один из лучших. Вы меня вылечите.

Они сидели почти рядом. Она потянулась и похлопала его по руке.

Джеймс взглянул в ее расширенные, деформированные глаза. Кивнул, внезапно растеряв весь пыл. Эта похвала не награда, а какая‑то ошибка. Потому что Джеймс не понаслышке знал, каково было миссис Нили однажды вечером понять, что дверь уже не той формы, что была минуту назад, буквы в газете расплываются, а мир не такой, как она его помнила. Экспертный совет тут же снимет его кандидатуру, когда узнает, что его сын склонен к самоубийству, об обвинении в убийстве. Разумеется, не станешь же ты питать уважение к специалисту по глазам, который не заметил приближающегося несчастья.

– Ты же обещала! – воскликнул Крис. – Ты уверяла, что сразу, как я выйду из больницы! Прошел уже целый день.

Гас вздохнула.

– Помню, что обещала, дорогой. Я просто не знаю, такая ли уж это хорошая идея.

Крис вскочил со стула.

– Ты уже один раз не дала мне к ней пойти! – заявил он. – У нас есть в холодильнике успокоительное, мама? Потому что это единственный способ снова остановить меня. – Он подошел настолько близко, что чуть не выплевывал слова ей в лицо. – Я сильнее тебя, – напомнил он. – Если надо, я переступлю через тебя. Если придется, отправлюсь туда пешком.

Гас закрыла глаза.

– Нет. Хорошо.

– Что хорошо?

– Я отвезу тебя.

До кладбища они ехали молча. От школы до кладбища можно легко дойти пешком. Гас вспомнила, что Крис рассказывал: есть дети, которые любят приходить на кладбище в свободное время, делать домашнее задание, читать. Крис выбрался из машины. Сперва Гас смотрела в сторону, делая вид, что читает обертку от жвачки, которую нашла в щели в пассажирском сиденье.