Я вышел из музея. На улице уже вовсю кипела жизнь, солнце снова
раскалилось, в дверях меня обдало волной важной духоты. Но все изменилось.
Будто распахнулись незримые врата. Освобожденный Париж -- вот эти врата,
путь на свободу открыт, тоска внутренних застенков сменилась радостью
внезапного помилования, и конец, грозный, чудовищный и неотвратимый,
обоюдоострым мечом сверкнул между облаками, суля двойную погибель и варвару,
и моей родине, слившимся в нерасторжимом объятье, а вместе с ними и моей
судьбе, что нависла надо мною черной стеной отмщения и моей собственной
неминуемой смертью.
Я спускался по ступеням. Теплый ветер бил мне в лицо и трепал одежду.
Подаренное время, думал я. Такое короткое, драгоценное, подаренное время.
--Как будто ворота распахнули! -- такими словами встретил меня
Реджинальд Блэк, поглаживая бородку. -- Ворота в свободный мир! И в такой
день я должен продавать этому грубияну и невежде Куперу картину. Да еще и
Дега! Он через час явится.
--Так позвоните и отмените встречу.
Блэк одарил меня своей обворожительной ассирийской улыбкой.
--Не могу, -- ответил он. -- Это против моей злосчастной природы,
против моей натуры Джекиля и Хайда. Зубами буду скрежетать, а продам. У меня
сердце кровью обливается, когда вижу, в какие руки попадают шедевры, но я не
могу не продавать. Это при том, что я для всех них просто благодетель.
Живопись надежнее любых акций. Картины только растут и растут в цене!
--Почему же тогда вы не оставляете их себе?
--Вы меня уже однажды спрашивали об этом. Характер такой. Не могу без
самоутверждения.
Я поднял на него глаза. Не спорю, Блэк меня удивил, но я ему верил.
--Я игрок, -- продолжал он. -- Игрок и бретер. Совсем не по своей воле
я стал благодетелем миллионеров. Продаю им картины, которые через год будут
стоить вдвое дороже. А эти люди торгуются со мной за каждую сотню долларов!
Мой удел ужасен! Они считают меня чуть ли не обманщиком, а я их обогащаю.
Я рассмеялся.
--Вам легко смеяться, -- бросил Блэк чуть ли не с обидой. -- Но это
правда так. За последний год цены на живопись поднялись процентов на
двадцать-тридцать. Где вы видали такие акции? И что меня особенно злит --
выигрывают на этом только богачи. Простым смертным картины не по карману. А
что меня злит еще больше -- истинных знатоков, людей, знающих и любящих
живопись, среди коллекционеров почти не осталось. Сегодня покупают картины
только ради выгодного вложения капитала -- или чтобы прославиться в роли
владельца Ренуара либо Ван Гога, потому что это престижно. Картины жалко.
Я не знал, до какой степени искренни его сетования. Но на сей раз они,
по крайней мере, были чистой правдой.
--Как мы сегодня будем работать с Купером? -- спросил я. |