|
Я вышел из музея. На улице уже вовсю кипела жизнь, солнце снова раскалилось, в дверях меня обдало волной важной духоты. Но все изменилось. Будто распахнулись незримые врата. Освобожденный Париж -- вот эти врата, путь на свободу открыт, тоска внутренних застенков сменилась радостью внезапного помилования, и конец, грозный, чудовищный и неотвратимый, обоюдоострым мечом сверкнул между облаками, суля двойную погибель и варвару, и моей родине, слившимся в нерасторжимом объятье, а вместе с ними и моей судьбе, что нависла надо мною черной стеной отмщения и моей собственной неминуемой смертью. Я спускался по ступеням. Теплый ветер бил мне в лицо и трепал одежду. Подаренное время, думал я. Такое короткое, драгоценное, подаренное время. --Как будто ворота распахнули! -- такими словами встретил меня Реджинальд Блэк, поглаживая бородку. -- Ворота в свободный мир! И в такой день я должен продавать этому грубияну и невежде Куперу картину. Да еще и Дега! Он через час явится. --Так позвоните и отмените встречу. Блэк одарил меня своей обворожительной ассирийской улыбкой. --Не могу, -- ответил он. -- Это против моей злосчастной природы, против моей натуры Джекиля и Хайда. Зубами буду скрежетать, а продам. У меня сердце кровью обливается, когда вижу, в какие руки попадают шедевры, но я не могу не продавать. Это при том, что я для всех них просто благодетель. Живопись надежнее любых акций. Картины только растут и растут в цене! --Почему же тогда вы не оставляете их себе? --Вы меня уже однажды спрашивали об этом. Характер такой. Не могу без самоутверждения. Я поднял на него глаза. Не спорю, Блэк меня удивил, но я ему верил. --Я игрок, -- продолжал он. -- Игрок и бретер. Совсем не по своей воле я стал благодетелем миллионеров. Продаю им картины, которые через год будут стоить вдвое дороже. А эти люди торгуются со мной за каждую сотню долларов! Мой удел ужасен! Они считают меня чуть ли не обманщиком, а я их обогащаю. Я рассмеялся. --Вам легко смеяться, -- бросил Блэк чуть ли не с обидой. -- Но это правда так. За последний год цены на живопись поднялись процентов на двадцать-тридцать. Где вы видали такие акции? И что меня особенно злит -- выигрывают на этом только богачи. Простым смертным картины не по карману. А что меня злит еще больше -- истинных знатоков, людей, знающих и любящих живопись, среди коллекционеров почти не осталось. Сегодня покупают картины только ради выгодного вложения капитала -- или чтобы прославиться в роли владельца Ренуара либо Ван Гога, потому что это престижно. Картины жалко. Я не знал, до какой степени искренни его сетования. Но на сей раз они, по крайней мере, были чистой правдой. --Как мы сегодня будем работать с Купером? -- спросил я. |
