|
На подходе к гостинице меня окликнул зеленщик и цветочник Эмилио, мой почти земляк из Каннобио. --Господин Зоммер! Такой редкий случай! -- Он держал в руках пучок белых лилий. -- Белые лилии! Почти даром! Вы только взгляните! Я покачал головой. --Это цветы для покойников, Эмилио. --Только не летом! Только в ноябре! В День всех святых! Весной это пасхальные цветы. А летом -- знак чистоты и целомудрия. К тому же очень дешево! Должно быть, Эмилио получил очередную крупную партию из какого-нибудь дома упокоения. У него имелись еще белые хризантемы и несколько белых орхидей. Он протянул мне одну из них, действительно очень красивую. --С этим вы произведете неизгладимое впечатление как кавалер и донжуан. Кто еще в наши дни дарит орхидеи? Вы только взгляните! Они же как белые спящие бабочки! Я ошарашенно глянул на него. --Белизна, мерцающая в сумерках. Такая бывает еще только у гардений, -- продолжал петь Эмилио. --Хватит, Эмилио, -- сказал я. -- Иначе я не устою. Эмилио был сегодня в ударе. --Кому нужна наша стойкость! -- воскликнул он, добавляя вторую орхидею к первой.-- В слабости наша сила! Смотрите, какая красота, особенно для прекрасной дамы, с которой вы иногда гуляете. Ей очень пойдут орхидеи! --Она сейчас в отъезде. --Какая жалость! А кроме нее? Разве у вас нет замены? Сегодня такой день! Париж взят! Это надо отпраздновать! "Цветами с похорон? -- подумал я. -- Оригинальная идея!" --Возьмите одну просто для себя, -- наседал Эмилио. -- Орхидеи больше месяца стоят! За это время вся Франция будет наша! --Вы считаете? --Конечно! Рим уже наш, теперь вот и Париж! Сейчас дело быстро пойдет. Очень быстро! "Очень быстро", -- подумал я и вдруг ощутил внутри острый укол, от которого даже перехватило дыхание. --Да, конечно, -- пробормотал я. -- Теперь, наверное, все пойдет очень быстро. В каком-то странном замешательстве я двинулся дальше. Казалось, у меня отняли что-то, что, в сущности, мне даже и не принадлежало, -- то ли боевое знамя, то ли солнечное, хотя и в облаках, небо, промелькнувшее над головой прежде, чем я успел протянуть к нему руку. Феликс О'Брайен, сменный портье, стоял в дверях, сонно подпирая косяк. --Вас там ждут, -- доложил он мне. Я почувствовал, как предательски забилось сердце, и поспешил в холл. Я надеялся увидеть Марию Фиолу, но это был Лахман, кинувшийся ко мне с распростертыми объятиями. --Я отделался от пуэрториканки! -- объявил он, задыхаясь от энтузиазма. -- Я нашел другую! Рыжая блондинка, с Миссисипи. Настоящая богиня Германия, крупная, пышнотелая, этакий райский сад цветущей плоти! --Германия? -- переспросил я. Он смущенно хихикнул. |
