|
Картины жалко. Я не знал, до какой степени искренни его сетования. Но на сей раз они, по крайней мере, были чистой правдой. --Как мы сегодня будем работать с Купером? -- спросил я. -- Перевешивать картины будем? --Сегодня нет! Не в такой день! -- Блэк отхлебнул коньяку. -- Я так и так занимаюсь этим делом исключительно из спортивного интереса. Раньше это было важно, раньше без этого было нельзя. Но сейчас? Для толстосумов, что покупают картины, как мешок картошки? Вы согласны? --Ну, как посмотреть. Блэк махнул рукой. --Не сегодня. Купер, не сомневаюсь, на последних событиях нажил баснословные барыши. Но все равно будет недоволен, потому что Париж не бомбили, -- этот торговец смертью заработал бы тогда гораздо больше. После каждой большой битвы он покупает небольшую картину. Этак за двести с чем-то тысяч убитых-- средненького Дега, в качестве премии себе, ведь он защищает демократию. Так что и совесть человечества тоже на его стороне. Вы согласны со мной? Я кивнул. --Вы сейчас, должно быть, очень странно себя чувствуете. Счастливы и угнетены одновременно, верно? Счастливы, потому что Париж снова свободен. Угнетены, потому что его сдали ваши земляки. Я покачал головой. --Ни то, ни другое, -- сказал я. Блэк глянул на меня испытующе. --Хорошо, оставим это. Выпьем-ка лучше коньяку. Он достал из отделения комода бутылку. Я взглянул на этикетку. --Разве это не для особо важных клиентов? Вроде Купера? --Теперь уже нет, -- радостно объявил Блэк. -- С тех пор, как Париж освобожден. Будем пить сами. Для Купера у нас есть "Реми Мартен". А мы будем попивать другой, лет на сорок постарше. -- Он налил. -- Скоро опять будем получать из Франции настоящий хороший коньяк. Если, конечно, немцы не успели все конфисковать. Как вы думаете, французы кое-что сумели припрятать? --Думаю, да, -- сказал я. -- Немцы не слишком разбираются в коньяке. --А в чем тогда они вообще разбираются? --В войне. В работе. И в послушании. --И на этом основании трубят о себе как о высшей расе господ? --Да, -- ответил я. -- Потому что таковою не являются. Чтобы стать господствующей расой, одной только склонности к тирании мало. Тирания еще не означает авторитет. Коньяк был мягок, как шелк. Его благоухание тотчас же распространилось по всей комнате. --По случаю такого торжественного дня я запрошу с Купера на пять тысяч больше, -- хорохорился Блэк. -- Кончилось время пресмыкательства! Париж снова свободен! Еще месяца два-три, и опять можно будет делать закупки. А я там знаю парочку Моне, да и одного Сезанна... -- Глаза его заблестели. -- Это будет очень недорого. Цены в Европе вообще гораздо ниже здешних. Надо только первым поспеть. |
