И Настя сказала ей:

– Лида, а ведь это уже навсегда.

– Что навсегда? – не поняла Лидия Ивановна.

– Навсегда ухожу, больше уже не буду ходить на фабрику. Никогда. – И по слогам, медленно еще раз произнесла: – Ни ко гда.

Кто то, кажется толстуха Сергованцева, провожавшая ее вместе с остальными до машины, крикнула громко:

«Брось, Настя, вон тебе даже пропуск постоянный оставили, стало быть, приходи, когда только захочешь!»

Но Настя не улыбнулась в ответ, еще раз поглядела на старых своих подруг, и глаза у нее были такие скорбные, что сердце Лидии Ивановны больно сжалось.

«Теперь, милые мои, я уже не ваша, я теперь отрезанный ломоть», – сказала Настя.

«Вот и я тоже стану отрезанный ломоть, – подумала Лидия Ивановна. – Может быть, даже скоро…»

Она задумалась, опустив голову.

Таня (что за чуткая душа, однако!), как бы разгадав ее мысли, крепко прижала к себе ее руку.

– Тетя Лида, я вам вот что скажу, ведь нам всем ужасно повезло.

– Кому это – вам всем? – спросила Лидия Ивановна.

– Мне, Наташе и Римме. И бабушка тоже считает, что нам повезло.

– Да, бабушка каждый раз говорит, – добавила Наташа, – вы у меня везучие…

– Чем же вам повезло?

– А тем, что мы к вам попали.

– Бабушка вас очень видеть хочет, тетя Лида, – сказала Таня. – Она вас часто так вспоминает.

– И я ее вспоминаю, девочки. Шутка ли, сколько всего вместе пережито! – задумчиво произнесла Лидия Ивановна.

Почему то вспомнились зимняя дорога под луной, блестящий на дороге снег, ветер, завывающий в ушах, когда они обе тесно прижались друг к другу в кузове грузовика.

– Знаете, тетя Лида, что мы придумали? – спросила Наташа. – Надо вас к нам привезти, все вас видеть хотят: и бабушка, и мама, и папа. Прямо завтра мы за вами утром зайдем, хотите?

– Завтра? – спросила Лидия Ивановна. – Не знаю, право. У меня столько дел по дому накопилось, все на воскресенье откладывала.

– Какие же у вас дела?

– Убраться надо, полы вымыть, постирать кой чего.

– Тетя Лида, зачем вам все это? – вдруг спросила Таня с бессознательной беспощадностью юности. – Стирать, мыть полы, еще там чего? Вы же одна, сама себе хозяйка, хотите сегодня будете стирать, хотите через неделю, кто вам слово скажет?

– Это верно, – согласилась Лидия Ивановна. Улыбнулась, чтобы Таня не поняла, как внезапно больно резанули ее Танины слова.

– Значит, договорились? – спросила Наташа. – Завтра ровно в одиннадцать мы за вами заходим, тетя Лида, и на весь день к нам!

– Как бабушка обрадуется! – сказала Таня.

– А мама разве нет? – спросила Наташа.

– Я тоже с вами, – решительно проговорила Римма. – Берете меня в компанию?

– Что с тобой поделаешь? – сказала Таня.

Лидия Ивановна взобралась к себе на третий этаж. Тишина привычно встретила ее.

Однако впервые за эти годы тишина не давила, не пригибала книзу.

Не зажигая света, она подошла к окну, глянула вниз, надеясь еще раз увидеть своих девочек. Но они, должно быть, уже успели уйти.

Срок давности

Я сказала:

– Какой у тебя миленький значок!

Я нарочно выбрала что то не очень, на мой взгляд, ценное, принадлежащее ей, потому что хорошо знала, что́ последует за моими словами. И не ошиблась.

Она мгновенно отколола от платья значок, изображавший на малиновом фоне крохотную раскрытую книгу синего цвета, протянула мне:

– Нравится? Так возьмите…

Не возьмешь – обидится.