— Наверное, Лариска им что-нибудь наврала, — предположила я.

— Возможно. Так вот, после ее ухода брат твой сломался, стал нелюдимым и вспыльчивым. Пить стал по-черному. Похоже, однолюб он.

— Наверное.

— Я говорю ему — найди себе другую, а Миша только головой качает, мол, я Лариску до сих пор люблю и она ко мне все равно вернется. А куда возвращаться-то? Мишаня бардак у себя в комнате развел пуще прежнего… А потом и вовсе его едва не посадили… Он три месяца в СИЗО сидел. Валюш, ты в курсе, что его в убийстве обвиняли?

— В курсе. Но я никогда не верила, что он мог кого-то убить. Мишка ведь и мухи не обидит, — подбросила я словоохотливой хозяйке новую тему для разговора.

— Ну, не скажи, — немедленно возразила собеседница, — с гусем-то он ловко справился.

— С каким гусем? — уточнила я.

— Моему мужику родственники из деревни живого гуся как-то привезли, в подарок к Новому году. Птица у нас целые сутки в ванной жила. Все там так испоганила! — Женщина закатила глаза к потолку, вспоминая те события. — Мы уж на Птичий рынок хотели его снести, чтобы живьем продать. Ведь ни Вася, ни я, мы никогда живность не резали, поэтому даже не знали, с какой стороны к гусю подойти. Да и жалко было птицу… А Мишаня сам нам предложил зарезать гуся. Мы и согласились. Он так ловко с ним справился. Я потом жаркое сделала, и Мишаню к нам за стол позвала…

— Ну, то гусь, не человек же, — возразила я. — Нельзя всех жителей сельской местности, для которых резать скотину — дело обыденное, причислять к убийцам.

— Тоже верно, — согласилась со мной хозяйка квартиры. — Был бы Мишаня виноват, его бы не оправдали. Про гуся я так, к слову сказала.

— А что, Миша после суда за ум не взялся, пить не бросил, жениться не надумал? Почему он вдруг съехал отсюда? — забросала я женщину новыми вопросами.

— Насчет женитьбы ничего не знаю, он никого больше сюда не приводил. Может, на стороне с кем и встречался, только нечасто. Вообще, Мишаня, конечно, взялся за ум. Раньше в выходные мог пить беспробудно, а тут вдруг с алкоголем завязал. Нет, не совсем, конечно, но запоев уже не было. Телевизор стал по вечерам смотреть, а прежде даже не включал месяцами, приходил пьяный и сразу спать ложился. Питаться стал лучше, одежду новую покупать… К стирке Мишаня совсем не приучен был, для него проще было выкинуть грязную одежку и надеть новую, чем постирать.

— Весь в отца… — вздохнула я для пущей важности.

— Тогда понятно, — кивнула моя собеседница. — Валюш, ты спрашивала, с чего вдруг Мишаня решил свою комнату продать… Ты только не подумай, что мы с Васей его вынудили съехать. Нет, он сам предложил купить у него вторую половину квартиры. Для нас так неожиданно было! Мы стали срочно деньги искать. Пришлось кредит в банке взять на неотложные нужды. Иначе бы Мишаня кому-нибудь другому свое жилье предложил, и мы по-прежнему жили бы в коммуналке. А ведь так хотелось отдельную квартиру. Тем более Данилка уже подрос.

— Скажите, а вы за сколько, если, конечно, не секрет, у Мишки его половину купили?

— Да за столько же, сколько и твою, — ответила хозяйка. — Сначала он на сто тысяч больше просил, но мы и так в долги залезли, кредит на кредит взяли…

— Понятно. Ума не приложу, где Мишка теперь обосновался, — стала я подводить разговор к концу.