– А кто это? – не понял Айрон. У нее в глазах плеснулось изумление.

– Да неужели вы не знаете? Разве вам никто не рассказал? Нет, только не говорите мне, что вы ничего не слышали про Морозова. У нас, конечно, эта тема под запретом, но я не верю, что никто не проболтался.

– Давайте с этого места поподробнее, – попросил вконец запутавшийся Айрон.

– Впрочем, чего ж тут удивительного? Все молчат, затаились, делают вид, что ничего не случилось. История-то вышла некрасивая. Это сначала комендант развил бурную деятельность, даже отправил гонца в большое метро с просьбой расследовать дело. Особенно после того, как застрелилась его жена. А потом постепенно все сошло на нет, стали пресекать разговоры. Советовали всем держать языки за зубами, а люди ко всему привыкают. Но я их не боюсь, надоело. Хватит, столько лет молчала уже, – женщина зябко передернула плечами.

– Давайте по порядку, – жалобно попросил Айрон. – Что случилось с женой коменданта?

– Я думаю, это все из-за того, что у них с самого начала наперекосяк пошло, – задумчиво сказала Валентина. – Когда комендант попал на станцию, у него была другая жена – они вместе в тот день оказались в подземке. То есть, тогда он еще не был комендантом, конечно. Уже здесь, на станции, он приглядел себе женщину, стал жить с ней, нажил сына. Первая жена все видела, конечно, а что ей было делать? Когда он стал комендантом, он на этой своей пассии уже как бы официально женился. Здесь, в подземке, браки и разводы очень упростились – особенно когда речь идет о ком-нибудь из руководства. Первая жена даже вроде не скандалила, но как-то так получилось, что ее начали ставить на самые тяжелые работы, а здоровье у нее и так было не очень крепким… в общем, она вскоре заболела и умерла, и коменданта никто не смел упрекнуть в этом… Но, наверное, кто-то видит все наши грехи и ведет им счет. Вторая его жена была с характером, но когда ее мальчик пропал, это ее подкосило. Тут ходят слухи, что и ее сам комендант убрал, но я не верю – это на него не охоже. Он может изводить потихоньку, а подослать наемного убийцу – кишка тонка.

– А мальчика так и не нашли?

– Нет, никого из тех, кто ушел с Морозовым, больше никто не видел.

– Что-то я запутался совсем. Кто такой Морозов?

– Юра Морозов – на нашу беду, или наоборот, как посмотреть – в тот самый день, когда все сгинуло, вся прежняя жизнь кончилась, оказался здесь и оставался тут до своего ухода.

– Давайте по порядку. Чем он так знаменит и откуда он вообще взялся? Мне уже не раз тут говорили про какого-то Юру.

– Вроде он тоже в усадьбе работал. Кажется, я даже пару раз видела его там. То ли кружок детский вел, то ли рассадой занимался. А кто-то говорил, что он раньше работал в институте. Вы меня не сбивайте, а то запутаюсь совсем. Давайте я пока с того самого дня начну, с Катастрофы, когда мы все оказались здесь. Честно говоря, я совсем не уверена, что он и вправду Морозов. Он мог воспользоваться случаем и взять себе другую фамилию – ведь далеко не все в тот жуткий день ехали в метро с документами, можно было назваться кем угодно, придумать себе новое имя, новую биографию.

Представляете, что в первые дни после Катастрофы творилось на станции? Крики, плач, ругань – как на вокзале, когда поезда не ходят и уехать некуда. Кто-то застрелился, кто-то кого-то убил – просто так, за неосторожное слово. И среди всего этого ада – плачущие, перепуганные дети. Понимаете, ведь когда это все случилось, этот судный день, весь этот ужас, многие дети остались без родителей, и даже совсем маленькие.