– Да только не удивлюсь, если скоро тут опять начнут есть людей, – вернулась она к интересующей ее, видимо, теме, тревожно озираясь по сторонам. – Бедно живем. Грехи наши тяжкие, а доходы наши скудные, – захихикала старуха, обнажив кривые гнилые зубы и бескровные десны. – Вот рязанские – те всегда скопидомами были. Сперва-то все три станции между собой собирались делиться, а теперь чего? Текстили уж почти голодают, скоро пойдут войной на Рязанку, а нас по дороге стопчут и не заметят. Станция-то наша вымирает, одни старики да младенцы. С тех пор, как Юрка ушел со своими, народу-то почти не осталось, и защитить нас некому. Эх, Юрик, душа-человек, всегда куском делился последним – где-то теперь твои косточки белеют?

– А Юрий – это кто? – без особого интереса, просто чтобы поддержать разговор, спросил Крот. Он уже понимал, что ничего любопытного не услышит, и не то чтобы жаль было потраченных на выпивку патронов, скорее – досадно, что опять разводят, как лоха.

Старуха, казалось, не поняла вопроса.

– Давненько его с нами нет. И с тех пор не стало праздников – пропал наш бессменный Дедушка Мороз, массовик-затейник, некому хороводы водить. Когда ж это было-то? Вот память проклятая. Вроде не зимой? Да нет, летом, припомнила теперь. Пару дней спустя как раз застрелилась жена коменданта… и сверху разведчики принесли цветов. Меня, небось, так хоронить не будут!

– Молчи, старая, это измена, – пытался образумить ее старик.

– А ты мне не указ, – разошлась старуха. – Давай, еще браги неси, гулять хочу, может, последний раз в жизни напьюсь допьяна.

– Как – застрелилась? – удивился Крот. Обернулся к Искре.

– Тебя ведь жена коменданта опекает?

– Это у него уже третья, – пробормотал старик, вырвал у своей подруги из рук почти пустую бутылку и тут же жадно припал к ней. Старуха замахнулась было на него, но тут же свалилась и захрапела.

– Вы ее не слушайте, мелет незнамо что, – тревожно пробормотал старик, выцедив остатки браги. – Подбросили бы немощному на лекарство, а то с ней не напасешься.

Крот сунул ему еще несколько патронов.

– Вот спасибо, добрые люди. Идите себе с миром, а глупую бабу не слушайте, она последние мозги пропила уже, сама не знает, чего несет, – напутствовал их старик.

Кроту дополнительного приглашения было не нужно – он и так уже задыхался. Сталкер стал торопливо выбираться из палатки, за ним вылезла Искра.

– Вот, блин, актеры. За бутылку такого понарасскажут, – сокрушался Крот. – Тут тебе и боги, и все, что хочешь. Чего она там болтала про жену коменданта? Впрочем, какое нам дело до их историй…

– Эта нынешняя его жена добрая, только у нее глаза грустные, – сообщила Искра.

– Я могу попробовать узнать, что там с его предыдущей случилось, – буркнул Крот. – Хотя зачем это нам, ума не приложу.

Искра странно покосилась на него – наверное, догадывалась, у кого он собирался узнать.

– Что такое «веретенарный институт»? – спросила она чуть погодя.

Крот попытался вспомнить, что об этом недавно говорили. Вот был бы здесь Литвин – объяснил бы толком. Он что-то хотел поискать в институте – интересно, что? Теперь уж не узнать.

– Ветеринарный. Ветеринар – это врач, который животных лечит. А в институте ученые всякие опыты ставили на них, – пробормотал сталкер.

– Зачем это?

– Ну, изучали, наверное, как живые существа устроены. Они, чтоб проверить свои выводы, сначала всегда ставят опыты на животных.