– Семен Кондратьевич, – шепнул я на ухо Щеглову, – а ведь Мячиков тоже исчез! Мы о нем совсем забыли.

– Я‑то, положим, помню, – возразил Щеглов тоже шепотом, – и совершенно уверен, что с ним ничего не случилось.

– Хотелось бы надеяться, – с сомнением покачал я головой.

– Тише, товарищи, – строго прервал нас майор. – Предлагаю следующее: вызвать сюда человека, который именует себя Баварцем, и попытаться узнать у него, кто именно скрывается под прозвищем «Артист». Согласитесь, что искать нужно конкретного человека, а не мифического оборотня под вымышленной кличкой.

– Согласен, – ответил старший лейтенант.

– Согласен, – в свою очередь ответил Щеглов, – но в случае неудачи прошу приступить к реализации моего плана, о котором я вам докладывал, товарищ майор.

– Хорошо, – кивнул майор, – можете действовать по своему усмотрению, капитан, поддержку я вам обещаю.

Вместе с Баварцем привели Курта.

– Товарищ майор, – с виноватым видом произнес оперативник, конвоировавший обоих бандитов, – этот тип увязался со своим шефом. Обещал выложить всю подноготную об их грязных делишках.

– Граждане начальники! – взмолился Курт. – Я вам все, все расскажу, только обещайте сохранить жизнь! Я не хочу умирать! Слышите – не хочу!

Этот крепкий, сильный, уже немолодой бандит внезапно превратился в слюнявого, плаксивого хлюпика, способного заложить душу самому дьяволу и предать родную мать, лишь бы пощадили его самого. Сохранить жизнь любой ценой – вот кредо подобных мерзавцев. Мне стало противно, и я отвернулся.

Зато Баварец по‑прежнему скучал. Он отсутствующе смотрел в окно и, казалось, ничего и никого не замечал. У обоих бандитов руки были скованы наручниками.

– Мы выслушаем вас, когда сочтем нужным, – сказал майор, обращаясь к Курту, – но о сохранении жизни вы обратились не по адресу.

– Действительно, Курт, – встрепенулся Баварец, – вопросы жизни и смерти в нашем правовом государстве решает исключительно суд, самый гуманный и самый справедливый суд в мире. А эти господа… извините – граждане, решают проблемы более земного порядка. Я прав, гражданин Щеглов?

– Вы правы в одном, Баварец, – ответил Щеглов, – жизни мы не даруем.

– Послушайте, Баварец, – произнес майор, нетерпеливо барабаня пальцами по полированной крышке стола. – Жизнь мы, действительно, гарантировать не можем, но помочь вам сохранить ее – в наших силах, и единственный путь для этого – откровенно отвечать на поставленные вопросы.

– А кто вам сказал, граждане начальнички, что я ценю собственную жизнь дороже своей чести? Не‑ет, я в такие игры не играю. Скучно все это, господа.

– И все же ответьте, – настаивал майор, – кто такой Артист?

– Артист? – Баварец усмехнулся. – Вот не думал, что вы на него выйдете. Браво, господин Щеглов, я искренне восхищаюсь вами!

– Итак, – не отставал майор, – его имя?

– Вот капитан знает, – Баварец кивнул на Щеглова, – что единственный путь к моему сердцу – развеять скуку. А от вашего вопроса, гражданин майор, меня клонит ко сну. Придумайте что‑нибудь эдакое, оригинальное – авось развеселите.

– Гражданин майор! – заорал Курт. – Я, я знаю, кто такой Артист!

Щеглов подался вперед, глаза его заблестели.

– Ну! Говори же! Кто он?!

– Я скажу, обязательно скажу, только… только снимите с меня эти браслеты, – Курт кивнул на наручники.