— Все спокойно, княже, — просто отозвалась она. — А как твои дела?

— Да вот, сама видишь, чуть больше двух тысяч народу из леса вывел. Тысяча хороших воинов в новгородской дружине появилось. Да около четырех тысяч золотом привез и серебра столько же. Плюс брони, щиты варяжские, да мечи с копьями. Так что, улов богатый.

В этот момент к ним подъехал Свенельд.

— Знакомься, боярин, — произнес Ингвар, — начальница моей охраны, звать Лиса.

Свенельд почтительно отвесил полупоклон.

— Рад видеть, — произнес бывший сотник, — что столь красивая дева умеет обращаться с оружием и охраняет столь доблестного мужа.

После такой речи Лиса отчаянно покраснела и попыталась скрыть свое смущение поклоном.

— А это — Свенельд, боярин варяжского конца и бывший первый сотник конунга Рюрика.

Девушка поклонилась еще раз.

— Боярин, скажи своим, чтоб в веси не безобразничали, а то за горло скараю, и отпусти на побывку всех, кто к тебе отсюда забрел. А захотят остаться, неволить не буду.

Свенельд поклонился и заспешил к своим.

Обоз послушно устраивался на ночлег. Заполыхали костры, возле них раздавался смех, и звучали песни. Ингвар прекрасно понимал этих людей: после долгого вынужденного затворничества они радовались огромным пространствам, которые теперь не закрывали от них деревья. Радовались победе над оборотнями, одержанной с помощью меча Рюрика, что покоился теперь в ножнах за спиной молодого князя. Варяг двадцати лет от роду по имени Сигурд, признанный певец и стихоплет лесной веси, сочинил огромную балладу, посвященную приходу Ингвара Рюриковича. Последние строки он дописывал уже на телеге, выезжая из леса, и теперь с огромным удовольствием исполнял свое творение перед соплеменниками. Ингвару, находившемуся в своем шатре недалеко от исполнителя, длинная песнь Сигурда очень понравилась.

Отодвинув полог шатра, вошел часовой.

— Княже, только что примчался гонец из Новгорода. Пустить?

Ингвар кивнул и, накинув на себя простую рубаху, опустился на раскладной стул. Вход в шатер распахнулся и быстрым шагом вошел гонец. Ударив себя в грудь кулаком, и сказав стандартное приветствие «Слава Новгороду!», он передал князю пергамент от наместника Трувора и застыл, ожидая дальнейших приказаний.

— Благодарю за службу. Иди, отдыхай. Понадобишься, позову.

Гонец кивнул и исчез. Ингвар торопливо содрал печати Трувора. Первые строки послания вызвали у Ингвара легкую улыбку.

«Дорогой, племяш. Я рад новостям о том, что нашлись варяги из дружины брата моего Рюрика. И, как можно быстрее, спешу в Новгород. Но есть вести и с других краев. За день до твоего гонца у меня побывал человек от Синеуса. Брат мой шлет тревожные вести. Викинги Отона готовятся к походу, и их не четыре тысячи, как мы с тобой предполагали, а шесть. Судя по тому, как они снаряжаются, Отон задумал переждать в Новгороде период зимних штормов, а, может быть, и вообще осесть на этих землях. Также Синиус велел передать, что тоже собирается к нам вместе со своими ратниками и домочадцами и выходит он очень скоро. Как сказал его гонец, Отон не позволит, чтобы у него за спиной находилось три тысячи варягов из рода Руса. И перед походом обязательно расправиться с ним. Поэтому, племяш, жди в гости еще три тысячи ратников. В Новгороде буду через два дня, как раз к началу июля, там и поговорим».

Вести от наместника в Ладоге не на шутку встревожили Ингвара. Ведь, если Отон навалится на городок всей своей силой, Трувору не устоять. Сейчас там две тысячи варягов, да тысяча лучников из Белоозера. Остается надеется, что Синиус придет на помощь брату и поможет отбиться. Надо спешить. Через два дня Ингвару надо быть в Новгороде.