|
Девушки - образование, словно после добавления некоторого количества дрожжей, по виду спонтанное, - день-деньской носили на голове, как современницы г-жи Тальен23, высокие цилиндрические тюрбаны, облачившись с гражданской ответственностью в темные, очень "военные" прямые египетские туники поверх довольно коротких юбок; сандалии на их ножках напоминали котурны Тальма24, или они натягивали высокие гетры, как те, что у "наших дорогих бойцов"; это затем, говорили они, что наших солдат надо чем-то порадовать, и поэтому, помимо "струящихся" платьев, на них были еще и безделушки, своими декоративными мотивами напоминающие о войне, - даже если материал поступил не из войск и в войсках не использовался; вместо александрийского орнамента, наводившего на мысль о египетской компании, использовались кольца и браслеты из осколков снаряда 75-го калибра, зажигалки с двухпенсовой монеткой, которым солдаты в своих окопах ухитрялись придать столь прекрасную патину, что профиль королевы Виктории, казалось, был наметан самим Пизанелло25; это все потому еще, говорили они, что они постоянно вспоминают о наших бойцах, а если кто-то уже погиб, они так одеваются "в траурной скорби", которая "смешана с гордостью"; последнее-то и позволяло надеть шляпку из белого английского крепа (необычайно изящного, "оставляющего надежду" и неодолимую уверенность в окончательном триумфе), а также замену былого кашемира атласом и шелковым муслином, равно жемчуга - "в рамках той деликатности и сдержанности, о которых бессмысленно напоминать француженкам". Лувр, да и все музеи были закрыты, и если заголовок газетной статьи сообщал о "сенсационной выставке", то можно было не сомневаться: речь шла не о картинах, а о платьях, - которым, впрочем, уготовано было напомнить "обо всех этих утонченных радостях искусства, что парижанки едва не забыли". Итак, изящество и радость обретались вновь; элегантность, за отсутствием искусств, нуждалась в оправданиях, как это уже было в 1793-м, - тогда художники, выставлявшиеся в революционном Салоне, возглашали, что "напрасно наши аскетические республиканцы возомнили, будто нельзя заниматься искусством, поскольку вся Европа осадила территорию свободы". Так в 1916-м поступали кутюрье, не без гордости художников признававшие, впрочем, что "поиск нового, уход от банальности, утверждение индивидуального стиля, работа на победу, открытие для послевоенных поколений новой формулы красоты - вот поставленная задача, преследуемая ими химера, и в этом можно убедиться, посетив выставку, удобно расположившуюся на улице....., где желание затмить светлой веселой нотой (со сдержанностью, конечно, приличной обстоятельствам) печальные звуки нашей поры - кажется прямо-таки лейтмотивом. |
