Рот – как земля Ханаана,

         И брови – как два корабельных каната.

         Сосцы ее – юные серны,

         И груди – как две виноградные кисти,

         Глаза – золотые цистерны,

         Ресницы – как вечнозеленые листья.

         Чрево – как ворох пшеницы,

         Обрамленный гирляндою лилий,

         Бедра – как две кобылицы,

         Кобылицы в кремовом мыле…

         Кудри – как козы стадами,

         Зубы – как бритые овцы с приплодом,

         Шея – как столп со щитами,

         И пупок – как арбуз, помазанный медом!»

         В свите хохот заглушенный. Улыбается Хирам.

         Соломон, совсем смущенный, говорит: «Пошел

         к чертям!

         Всё, что следует по счету, ты получишь за работу…

         Ты – лудильщик, а не медник, ты сапожник…

         Стыд и срам!»

         С бородою по колена, из толпы – пророк Абрам

         Выступает вдохновенно: «Ты виновен —

         не Хирам!

         Но не стоит волноваться, всякий может увлекаться:

         Ты писал и расскакался, как козуля по горам.

         «Песня песней» – это чудо! И бессилен здесь

         Хирам.

         Что он делал? Вылил блюдо в дни, когда ты

         строил храм…

         Но клянусь! В двадцатом веке по рождении

         Мессии

         Молодые человеки возродят твой стиль

         в России…»

         Суламифь открывает глаза,

         Соломон наклонился над нею:

         «Не волнуйся, моя бирюза!

         Я послал уж гонца к Амонею.

         Он хоть стар, но прилежен, как вол.

         Говорят, замечательный медник…

         А Хирам твой – бездарный осел

         И при этом еще привередник!

         Будет статуя здесь – не проси —

         Через два или три новолунья…»

         И в ответ прошептала «Merci!»[5 - «Благодарю!» (Фр.