И покачнулся сам.

Через несколько мгновений у мужчины потемнело в глазах. Контуры мира размылись, исказились.

Он рухнул, как подкошенный. Задёргался. Из уголка рта потекла кровь.

Зато чародейка чувствовала себя всесильной. Будто могла мир развернуть и заставить его двигаться в обратном направлении. В первые мгновения она не поняла, что произошло, а потом вскрикнула. Попыталась выудить из воспоминаний нужное заклинание.

— Трантмент, — вскричала девушка, падая на колени и прикладывая ладони к мужской груди. — Случай тебя дери, Ирвинг! Трантмент!

Ренегат вновь задёргался, застонал. Прошло, казалось, несколько часов, и он открыл большие серые глаза. Смотрел на чародейку и не видел. Будто сквозь неё на мир глядел.

А потом пробормотал:

— Впечатляет.

Эрис помогла ему сесть.

— Ты как? Что это было?

— Жив.

Сердце бешено билось в груди, ломало рёбра. Чародейке не удавалось восстановить дыхание. И она повторила:

— Что это было?

Ирвинг усмехнулся, перевёл на неё взгляд:

— Ты меня чуть не убила, магессочка с сапфировыми глазами.

Мужчина с кряхтением встал с земли, отряхнул налипший снег. А затем продолжил:

— Я не ошибся. Ты похожа на кристалл. Ты и есть ходячий сотхан. Тянешь силу из окружения, а если ослабеваешь, убиваешь взрывом человека, которому принадлежишь. Только ты не камень, а я не твой хозяин. Твои силы иссякли, и ты не смогла черпать их из окружающей среды. Потому ты черпнула их из меня. Через прикосновение.

Она слушала его, как заворожённая, наконец осознавая, что с ней происходит. Им удалось понять лишь часть, но и этого было достаточно.

— Прости, — пробормотала Эрис, опуская глаза. — Тебе нужен лекарь.

— Я дойду сам, — отшатнулся от чародейки маг и поковылял в сторону селения.

Девушка вздохнула и не стала спорить. Дождавшись, пока Ирвинг скроется из поля зрения, она залезла на камень, где всего несколько минут назад сидел отступник и магией сформировала первый снежок. Подержав его на расстоянии вытянутой руки несколько мгновений, Эрис запустила им в ствол высокого граба. Снаряд разбился о чёрную кору и застыл белым пятном на шероховатой поверхности. Она сформировала ещё один снежок и запустила следом.

Вскоре весь ствол граба больше напоминал берёзу, чередуя белый с чёрными цвета. А чародейка сидела на камне, обхватив свои колени, и уже не сдерживала слёз.

В доме было тепло. Магическое пламя горело на печи, согревая небольшую хатку, доставшуюся невысокой девушке с длинными светлыми волосами.

Селадор сидел на узкой лежанке и смотрел на то, как Малха набрасывает на своё худощавое, практически девичье тело вязаное платье. Но внешность была обманчива. Хоть и выглядела эта колдунья не старше семнадцати, на самом деле было ей давно за сорок. И была она хитра, как старая лисица.

Потянувшись, показав молодому любовнику себя с лучшего ракурса, она повернулась к магу лицом и чарующе улыбнулась:

— Сегодня было хорошо.

Парень ответил ей на улыбку, но смолчал.

«Хорошо будет до тех пор, — подумал он, — пока снег не сойдёт с этой земли. Не так много времени у меня осталось».

Малха взяла со стола большую иглу и надколола указательный палец. Выступила бисеринка ярко-алой крови. Колдунья что-то прошептала и слизнула её языком. Закрыла глаза от удовольствия и опустилась на лавку, закинув ногу на ногу.

— Запрещённым балуешься, — в шутку укорил её Селадор, поднимая с пола смятую рубаху и накидывая её на тело.

— Кем запрещено? — звонко рассмеялась девушка и вновь наколола палец.

И тогда артефактор задумался.