|
— Я совсем об этом забыла. Кажется, именно тогда я в первый раз сделала тебе предложение. Но уже в то время ты был чопорным и холодным, полным амбиций юнцом и не принимал меня всерьез. Эдвард легонько подтолкнул её к большому валуну, где аккуратно сложенная лежала её одежда. — Одевайся, — грубовато приказал он. — Надеюсь, у тебя есть сухая сорочка. — Да, конечно. Ты не поможешь ли мне, Эдвард? — лукаво осведомилась она, пытаясь вывести его из странного, непонятного ей состояния. — Нет. Зато сделаю все, чтобы ни один мужчина больше не смог забрести сюда и увидеть тебя обнаженной. — Но, Эдвард, — скромно возразила она, — мы на земле Броумов. Ты единственный, кто очутился на пляже и видел меня купающейся. Что, кстати, вынуждает меня поинтересоваться, уж не вошло ли у тебя в привычку подглядывать за молодыми дамами? Не поверю, если ты скажешь, что сразу же узнал меня! Эдвард невольно покраснел. Окажись она готовой на все деревенской девкой, неизвестно, как бы он поступил. — Ах, Эдвард, да ты и впрямь превратился в настоящего повесу! Именно поэтому и неравнодушен к ленивым иностранкам? — Касси, дерзкая девчонка! Откуда ты знаешь это слово — «повесы»? Уж Эллиот, конечно, не обсуждает с тобой подобные вещи! — Не забывай, что Эллиоту уже двадцать два! Далеко не мальчик! Я вновь и вновь допытывалась у него, но он не говорит, как проводит время в Колчестере и Лондоне. При этом всегда мямлит что-то о деле, и, конечно, все это чистый вздор! Касси сбросила его редингот, и Эдвард поспешно отвернулся. — Кажется, после смерти мистера Броума никто не следил за твоим воспитанием. — Увы, это правда, — нарочито печально согласилась девушка. — И по ночам меня согревали лишь твои нечастые письма. Но, судя по блаженной улыбке, которая сияет на физиономии Эллиота каждый раз, когда он возвращается после своих похождений, я сказала бы, что письма вряд ли могут служить достойной заменой. Эдвард улыбнулся, не позволяя, вовлечь себя в перепалку. — Я очень переживал, Касси, когда узнал о кончине твоего отца. — Возможно, все к лучшему, — деловито заметила девушка. — Он день ото дня становился все более странным, особенно последние два года. Я постоянно ощущала, что он меня избегает. Эллиот считает, что я очень похожа на маму и, глядя на меня, отец терзался неизбывной болью. Наверное, он всегда недолюбливал меня, потому что я убила мать. — Не будь дурочкой, Касси, — резко бросил он, оборачиваясь. — Но она умерла, когда рожала меня, Эдвард, — всего в двадцать три года. Я каждый раз страдаю, думая об этом. Эдвард не сразу ответил. Он неотрывно смотрел на девушку. Она сидела на камне, одетая в светло-голубое муслиновое платье, перетянутое поясом на талии, и завязывала туфельку. Эдвард успел увидеть стройную ногу в белом чулке, прежде чем девушка опустила юбку. Касси поднялась и подала руку: — Надеюсь, сейчас вы больше одобряете мою внешность, лорд Эдвард? — Ты столь же прекрасна, как та пятнадцатилетняя девушка, с которой я расстался три года назад. |
