– Ладно. Пока-пока. – Она улыбается, машет рукой и возвращается к телевизору.

Опять странно.

Я был готов к любой реакции. Разбитый стул о мою спину, подставка с ручками, торчащая у меня из глаза… Да к чему угодно готов, кроме короткого «ладно».

– Ладно, – говорит она, а я прищуриваюсь и жду удара. – Будь по-твоему.

Она говорит и включает обратно свой матч, Кирилл молчит, а я ушам своим не верю.

Выхожу, закрываю за собой дверь. Стою и слушаю. Жду. Ну закричать-то она должна. Или стол опрокинуть.

Тишина…

Настораживает. За эти годы, проведенные вместе, я слишком хорошо ее узнал. Соня не из тех, кто просто смирится и отпустит.

«Бабах». Что-то тяжелое валится на пол. Со звоном разлетается зеркало. Из номера доносятся крики и брань девушки.

Вот так-то лучше.

Жму на кнопку, лифт открывается.

Вот так сразу спокойнее. Прощай, Соня. Прощай, прыщавый Киря. Наши пути расходятся.

Всегда есть выход, успокаиваю себя. Лифт отвозит меня к этому выходу.

Не знаю. Часто думаю, а может, лучше никогда не встречать их, не знать, спать спокойно… Вот что имеют в виду, когда говорят «меньше знаешь – крепче спишь».

Быстрым шагом иду прочь, подальше от гостиницы.

Возьму билет на самолет, на поезд, на велосипед, плевать. Вернусь к себе. Скорее, подальше от этого места.

Всегда есть выход, успокаиваю себя. Успокаиваю себя и возвращаюсь в гостиницу. Тело само идет обратно.

Соня видит меня, прыгает с ногами на меня и обнимает.

– А я боялась, что Киря обманет и ты не вернешься.

Прыщавый смотрит на меня и подмигивает. Он знает, что мне некуда идти. Знает, что теперь меня не устроит мирно жить в своей квартире и бегать трусцой по утрам. Он знает, что мне нужны ответы…

– Не уходи больше. Мы должны держаться вместе. – Соня, кажется, сейчас заплачет. – Мы семья!

Киря разводит руками, говорит, что приходится чем-то жертвовать. Я не совсем понимаю, о чем он, но думаю о моем решении вернуться.

– Я клянусь, что не буду никого убивать. Я пообещала, и ты пообещай, что не сбежишь.

– Он не сбежит. И он вернулся не ради тебя.

Соня разжимает объятья и смотрит то на меня, то на Кирилла.

– Ему нужны ответы. Он и сам теперь это понял. – Мелкий сверкает своей брекетовой улыбкой. – Понял… Ведь так?

Я молчу. Прыщавый прав.

– И пока он не получит свои ответы, будет с нами.

Кажется, слова Кирилла, сказанные мне, заставляют Соню задуматься. Она не до конца понимает, о чем это он, но чувствует, о чем это я. Она тоже ощущает этот дискомфорт, в глубине ее сидят сомнения, словно чешется и не можешь почесать, знаешь, что что-то беспокоит, но словами не получается рассказать.

Прыщавый прав, я остаюсь. Некуда идти.

Мне душно.

Нечем дышать.

– Да, – говорю, – Я останусь.

Соня понимает, как неприятно мне это говорить. Кирилл понимает, что я почти сорвался с его крючка. Я стою посреди комнаты как оплеванный, как побитая дворняжка и понимаю, что от Кирилла помощи больше ждать не приходится.

– Зря ты так. – Кирилл переходит на отцовский тон. – Помогу чем смогу. В конце концов, именно благодаря мне ты сейчас тот, кем являешься.

Он снова читает мои мысли. И смеется. Не издевательски смеется, скорее самодовольно. Словно он так и хотел, словно наконец сработала его многоходовая комбинация.

Душно.

Я не так представлял будущее.

* * *

Мы продолжаем притворяться, поднимаемся на второй этаж.