А, к лешему! Почему я должна беспокоиться о том, кто на кого как посмотрит? Хай хоть поубивают друг друга! Здрасьте, а с кем я тогда фламенко смотреть пойду? Через полсекунды, завершив эти бурные размышления классическим «будь что будет», я просияла самой нежной улыбкой, на которую была способна:

— Спасибо, солнышко! Ты меня просто спасаешь.

3. Клара Шуман. Любите ли вы Брамса?

Хорошо это или плохо, что мужчины перестали носить шпаги? Обмен взглядами не столь убийственен, как фехтовальные упражнения, но, увы, и гораздо менее зрелищен. Цивилизация, однако! Когда я чмокнула Ильина на прощанье, он едва руль не сломал от удивления — а Боб, джентльмен комнатный, даже не удосужился поинтересоваться, кто это меня подвозил. Более того, и Никитушка на следующий день ни словом не обмолвился о гонках предыдущего вечера. Изверги они после этого!

Ну скажите на милость, как в таких условиях можно наслаждаться испанскими мотивами? Испания — это неистовые страсти, бешеная ревность, а тут — фу. Манная каша пополам с овсяным киселем. Редиски вареные, испортили мне все впечатление.

Несмотря на мою пожизненную любовь ко всему испанскому — кроме корриды — и поистине титанические усилия по сосредоточению, происходящее на сцене затронуло меня в этот раз не больше, чем месса кришнаита. Фламенко требует растворения. Ага! Нет бы плыть в плеске красок, музыки и отточенной пластики танцоров — вместо этого мысли мои были заняты недослушанной загадкой. Хоть беги из зала и разыскивай Ильина, чтобы дорассказал.

Это что же у нас получается. Некто был вполне жив. Потом к нему в гости явилась некая девушка, после чего он перестал быть жив. А на орудии убийства девушкины отпечатки. Восхитительно! Мама девушки, конечно, совершенно убеждена в том, что «этого не могло быть». Но мамы — они такие. Это не показатель. Так вот, спрашивается, за каким таким лешим Ильин решил подсунуть мне эту историю, если все и так ясно?

И при чем тут фокстерьер? Все, что я об этих милых собачках помнила — был у меня один знакомый фокс, хотя и давно — нечто мелкое, угловатое, весьма боевое и очень непричесанное, с бородкой, бакенбардами и сверкающими черными глазками. Ну, бороды и бакенбардов у меня по понятным причинам нету. Глаза серые, иногда голубые. Особой пышностью тоже никогда не отличалась, но рост у меня все же не такой уж мелкий — сто шестьдесят семь, для женщины в самый раз. Угловатое? Надеюсь, что нет, вроде все положенные женскому полу округлости на месте. Непричесанное? Ну я же не виновата, что мою гриву можно ввести в рамки лишь стрижкой «под мальчика», а я предпочитаю, чтобы оно болталось где-то в районе лопаток и ниже. Боевое? Да ну вас, в самом деле! Я тихая, нежная, кроткая… Правда-правда, нечего тут хихикать. И я, значит, похожа на фокстерьера?

Едва дождавшись антракта, я накинулась на Боба с животрепещущим вопросом:

— Что ты знаешь о фокстерьерах?

Если бы не странное выражение глаз, его ответ можно было бы счесть комплиментом:

— Это восхитительно. В следующий раз ты, вероятно, потребуешь разъяснить тебе связь между филологическими характеристиками слова «бетон» и сверлящими свойствами взгляда?

Говорят, что самое «цитатное» произведение русской литературы — «Горе от ума». Но, пожалуй, «Понедельник начинается в субботу» Грибоедову не сильно уступает. Хотя цитата «про бетон», по-моему, суть вольное переложение брюсовского «есть тонкие властительные связи меж формою и запахом цветка». Впрочем, отдаленные ассоциации — одна из самых интересных тем для размышления.