— Не понял.

Я встала и вышла из кухни в комнату. Там я — довольно громко, не то с возмущением, не то с удивлением — произнесла одно слово и… тут надо было бы упасть, но скелета своего пожалела. Один он у меня, не грех и поберечь, жизнь длинная, еще пригодится. Вернулась в кухню.

— Что ты слышал, солнышко?

— «Хватит!», потом ничего, падать ты, я понимаю, не стала, так?

— Так, мое сокровище, — улыбнулась я. — Только я воскликнула не «хватит!», а «Вадик!» Вопросы есть?

Вопросов не последовало.

— Я ведь сразу предупредила, что возможны варианты. То ли Дина увидела этого своего Вадика, плюс кровь — и плюхнулась без сознания. Второй вариант — звонил сам Вадик. В переживаниях от происшедшего — потому как Челышов уже лежал с ножиком в спине. Тогда более чем ясно, почему телефон чистый, да? Вадик его и вытер.

— Да, драгоценная моя, продолжай.

— Тогда совершенно не обязательно, чтобы Дина его видела — она его с порога окликнула — уж не знаю, что там по телефону было сказано, но должно быть, что-то впечатляющее — увидела кровь, далее со всеми остановками. Естественно, она молчит. Как сказал Вячеслав Платонович — самоотверженная. А может, ждет, что он сам во всем признается. Как подобает истинному рыцарю.

— А машина у рыцаря есть?

— Есть, любовь моя. И как на грех, опять белая «пятерка».

— А номер?

— Георгий семьсот восемьдесят три Николай Олег. Ничего похожего. Только семерка и Олег. Ну, Никитушка, неужели так сложно сделать фальшивый номер?

Майор пожал мускулистым плечиком.

— Да нет, теоретически ничего сложного. Хотя практически… Тебе что, этот парень так сильно не понравился?

— Врунишка — раз, на женщину клевещет — два, без мозгов — три, Дину просто топит…

— Да уж, не очень симпатичный мальчонка, — согласился Ильин. — Думаешь, специально топит?

— Вообще-то нет. Что специально — это вряд ли, скорее просто дурень. Ведь одно дело с большого ума не сообразить, что копаешь соседу яму. И совсем другое — копать ее сознательно. Пальчики-то, а?

— А может, она все-таки сама за нож схватилась? Или даже вытащила его из раны — в растерянности, а? Перед тем, как в обморок грохнуться.

— Может, и так. Тогда все-таки Вадик.

— Ладно, допустим. Но Гордеев-то мертв почему-то. Откуда Вадик узнал, что Гордеев чего-то там не то вспомнил, не то понял, не то выяснил? С чего он взялся его ликвидировать?

— А почему ты думаешь, что обязательно узнал? Запаниковал, решил перестраховаться. Решил, что его видели, например. Мальчик-то далеко не Эйнштейн. Еще один вариант — может, Валентина Николаевна не только адвокату, но и Вадику о звонке Гордеева доложила. У нее вообще, по-моему, привычка — любую проблему на кого-нибудь перекладывать. Лучше всего на мужской пол.

Ильин хмыкнул:

— Что, и она тебе не понравилась?

— Ну почему же? Наоборот, есть чему поучиться. Вон как вокруг нее вьются.

— Ты чего это? — Никита погрозил мне пальцем. — Никак завидуешь?

— Зачем же? Зависть портит цвет лица, а вот позаимствовать чего-нибудь полезного — отчего же и нет?

— Ладно, одну машину проверить — это мы сделаем. Ну и распорядок молодого человека за эти два дня. Хотя не нравится мне это. Трудно поверить, чтобы человек стал так безумно рисковать. Он ведь не мог быть уверен, что сосед не подсматривает, а?

— А откуда ему вообще знать про подсматривающего соседа?

Ильин хмыкнул:

24.